Только я не слушаю его. Никогда ведь не слушала. Хочу посмотреть на него, хочу запомнить. Эта ночь – моя. И я каждую минуту желаю наслаждаться им.

Касаюсь языком головки, Ваня вздрагивает. Все еще тянет за волосы вверх, но уже не так сильно. Вбираю его в рот, слышу его рычание. Сердце бьется так быстро, как и я двигаюсь на нем.

Поднимаю на него глаза… он смотрит на меня сверху вниз. В глазах дурман, пальцы на моих волосах все жестче, все резче. Он больше не противится, больше не запрещает. Тону в его вкусе, сгораю в его близости. Хочу его. Всего. Каждый сантиметр его охренительного тела, каждую унцию его души. Хочу быть его, хочу быть другой… не грязной, не испорченной, хочу быть прежней..

И я чувствую себя такой… когда он берет меня за подбородок, с силой разжимает мою челюсть так, что я выпускаю его член. Он гладит мои губы, блестящие в темноте от влаги, а в глазах безумие. Он запускает палец мне в рот, позволяя ласкать его. Он делает это специально, пытаясь отвлечь. Ваня стискивает мой сосок, а в следующий момент нежно гладит его. И я забываюсь. Прикрываю глаза, ерзаю прямо на мягком ковре. Я чувствую касание его пальцев на уже истекающем лоне, и все до единой мысли покидают голову.

Все происходит так резко. Его руки сжимают мою талию, словно пушинку он перетягивает меня к себе на колени. Его губы на моей груди, он подхватывает мои бедра и насаживает на себя. Голова кругом. Меня знобит – настолько напряжен каждый нерв. Двигаю бедрами, заполняя себя им. И это охренительно круто. Так круто, словно после долгих лет спячки я наконец-то просыпаюсь и могу чувствовать все.

Я на грани. И не в себе. И я рада этому. Потому что жуткие мысли больше не мучают меня. Меня больше не грызет это чувство вины, и я просто наслаждаюсь моментом. Я наслаждаюсь им, собой и тем, что сейчас мои ногти до красных полумесяцев впиваются в его грудь.

– Эй, маленькая, тише, не спеши… – обдает горячим дыханием мою влажную от пота кожу, и эти слова служат толчком. Меня накрывает. Я с еще большим жаром скачу на нем. Я дрожу, я рыдаю, я несу какую-то чушь. А он улыбается. Сквозь дурман в глазах, сквозь окружающую нас темноту Чиж смотрит на меня и наслаждается каждой секундой моего кайфа. Он разделяет его, отдает его мне и когда я, наконец, открываю глаза, то вижу перед собой его полный любви взгляд, его улыбку счастливую…

Пару движений и Ваня, стиснув зубы, начинает ускоряться. Я чувствую все точно так же, как и он. Я забираю весь его кайф, я впитываю его, ловлю каждое движение его пульсирующей плоти во мне.

А когда его руки притягивают меня к себе, когда моя голова ложится на его взмокшую грудь, я наконец-то срываюсь. Я начинаю плакать так сильно, что тело дрожит. А Ванька гладит меня напряженно. Ему так же, как и мне, больно… и он так же, как и я, на грани.

А когда истерика проходит, я поднимаю на него глаза. Боюсь, что Ваня начнет спрашивать, что станет затрагивать эту тему. А я не готова. Я хочу еще… его и всего того, что сейчас было. Мне мало… слишком мало.

И Ванька понимает все. Он убирает влажные волосы с моего лица, смотря на меня строгим взглядом.

– Я же просил, чтоб подождала… чего так спешишь? – улыбается.

А я смеюсь, растворяясь в его глазах.

– Двенадцать лет без оргазма… мое тело не слушалось, прости. В следующий раз постараюсь подождать, – улыбаюсь смущенно, а его взгляд чернеет. И я понимаю, что сказала совсем не то, что должна была.

Глава 26

Чиж

Она в моих руках. И я до сих пор не верю, что это не сон. И не очередной мой глюк. Ее черные волосы рассыпаны по подушке, она сладко спит, прижавшись ко мне, а я за всю ночь глаз не сомкнул. Не могу перестать трогать ее, смотреть… всю жизнь искал ее. Сколько пройти пришлось, сколько пережить, пока она в моих руках не оказалась. В саму преисподнюю спускался и там искал… а она каждый раз ускользала. Во снах ко мне приходила, каждую ночь я с ней, но с наступлением утра все исчезало, и я оставался один. Алена вчера говорила про холод… он и меня преследует все это время. Озябшие мы с ней до самых костей и никак не можем согреться.

Ее длинные ресницы отбрасывают тень на бледную кожу. Касаюсь губами ее плеча, кажется, никогда не насмотрюсь, не утолю жажду в ней. Двенадцать лет в чертовой пустыне без капли воды. А теперь, дорвавшись, все никак не уйму своего изголодавшегося зверя.

Только сейчас понимаю, что вся прошлая жизнь без нее – хождение в темноте. Знал ведь всегда, что любила меня. Чувствовал это сквозь тысячи километров и года. Ее любовь меня от пуль спасала…

Алена вздрагивает от очередного касания моих губ. Поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом. Понимаю, что вся жизнь моя теперь в ее глазах…

– Доброе утро, – она тянется под одеялом. Ее сочная молочного цвета грудь выглядывает из под белой ткани. Я хочу ее. Снова. Так, что дыхание спирает. Но еще больше хочу разобраться во всем дерьме, что не дает мне жить спокойно. Я дал ей время… она просила, и я подчинился. Но теперь я хочу знать все без утайки.

И Алена понимает все. Я вижу, как меняется выражение ее красивого лица. Вижу, как скользит грусть в ее глазах. Она поднимается с нашей символичной постели. Я сижу, не двигаясь, смотрю на ее тело нагое… чертовски идеальное тело… Ругаю себя за жесткость и непримиримость. Не хочу делать ей больно, видит бог. Но и со своей болью я должен справиться. А без этого никак.

Алена надевает белье, а сверху мой свитер. С растрепанными волосами и босыми ногами в моей одежде она дико хороша. Я заведен, и мне сложно контролировать себя, оставаясь серьезным. Уже и сам хочу послать все к чертям, но к моему удивлению, вернувшись на прежнее место и укрыв ноги одеялом, она начинает говорить.

Алена говорит, а мой персональный ад открывает свои ворота. С каждым сказанным ей словом огонь горит все ярче, все яростнее жжет меня на вертеле.

Я смотрел на