– Если это намек в мой адрес, то у меня никакого оптимизма от мусса не прибавилось…

– Каждый из нас – узник обстоятельств, и я надеюсь, что ты видишь, как я стараюсь…

– Сделать мою клетку «золотой»? Но она от этого не перестает оставаться клеткой.

– Хорошо, давай кушать. О высоких материях лучше говорить на сытый желудок, все тогда окрашивается в более мягкие тона, – сказал Бен и с аппетитом надкусил куриную ножку. – А туда, куда ты идешь, не предполагается кого-то рядом? – как-то неуклюже спросила Хадиджа. – Хоть бы город увидела и тебе спокойнее, что я не упорхну из клетки.

– Я бы с удовольствием… – Однако инструкции…

– К тому же это невеселая поездка и вовсе не в центр города.

– Опаснее, чем побег от моджахедов? – с недоверием спросила девушка. – Возможно, и так. Кстати, я хотел тебе напомнить, что ты должна сделать, если я не вернусь к завтрашнему утру…

– Вернешься, куда ты денешься, ты ведь всегда возвращаешься, – перебила его Хадиджа, не желая допускать подобную мысль.

– Я серьезно, – отпивая мусс, сказал Бен.

– Начинается! – развела руками девушка. – Как же я устала от всего этого напряжения! И теперь, куда ты мне прикажешь обратиться, к Папе Римскому?

– Нет… вот к нему как раз и не надо, – чуть не поперхнулся Бен. – У тебя иранский паспорт на руках. С ним ты легко можешь отправиться в Дубай, Катар или в другую страну Персидского залива, где можешь обратиться в посольство Америки. Повтори, пожалуйста, код еще раз, для моего успокоения, – сказал Бен.

– WZ0018SU2799, – тихо сказала Хадиджа.

– Можешь говорить громче, в этом доме все «жучки» и камеры работают только на меня, – постарался пошутить Бен. – Код верный, горжусь тобой. Надеюсь, до этого дело не дойдет. Ну ладно, я не умею прощаться, ты знаешь, – сказал он, нагружая на себя поклажу, – просто помолись за меня, за нас обоих, – добавил он, закрывая входную дверь.

Не прошло и пары минут, как Бен вновь открыл дверь, застав Хадиджу в застывшем положении у стола.

– Это тебе, – сказал он, поспешно положив свежесорванные цветы на стол перед ней, и быстро вышел из дома, оставив девушку в полном оцепенении от последних своих слов и цветов.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, и в чаще деревьев быстро наступали сумерки. Косые солнечные лучи приятно ласкали своими длинными щупальцами ресницы и губы Бена, что делало его еще более чувствительным к тому, что происходило в его груди. Он не знал, откуда это берется и как с этим бороться. Он не знал, кому это рассказать и где от этого спрятаться. Но он знал, что нет более сладких чувств и переживаний, которые он навсегда поселил бы в своем сердце. Он не заметил, как проехал половину пути, находясь в эйфории и восторге от заполнявших его эмоций.

Оставшись наедине с противоречивыми чувствами, Хадиджа долго не могла оторвать глаз от цветов, кусая губы и отрешенно теребя салфетку.

– Нет, это сумасшествие! – вдруг сказала она сама себе, резко встав из-за стола и сорвав с головы хиджаб, – это все из-за того, что мне приходится нарушать запреты Аллаха. Тут должен быть какой-то выход! Тут должен быть какой-то выход! – беспрерывно повторяла она, шагая из угла в угол.

Не переставая просить прощение у Всевышнего, Хадиджа решила провести время в молитве и мольбе о спасении. Она направилась к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, но нечаянно споткнувшись об большой горшок с цветами на полу, схватилась за ручку дверцы небольшого вещевого шкафа в фойе. Дверь была незапертой, и девушка едва удержалась, чтобы не упасть. Шкаф был полон домашней утвари и старого хлама. Только Хадиджа хотела запереть дверь, как оцепенела, увидев предмет, который перевернул ее состояние. Это был старый, дисковый, весь потрескавшийся телефон. Она вдруг почувствовала, что из слабой и потерянной девушки, терзающейся в сомнениях и оказавшейся в безнадежном положении, она вдруг постепенно становится человеком, способным самостоятельно определять свою судьбу и найти выход из тупиковой ситуации.

Постояв еще с минуту перед открытой дверцей шкафа, она, преодолевая сомнения, медленно потянулась к телефону. Вытащив его, Хадиджа направилась обратно на кухню и, положив телефон на стол перед собой, вновь впала в сомнения от того, что она задумала. Обратив внимание на торчащие концы намотанного на телефон кабеля, Хадиджа вдруг даже обрадовалась мысли, что вряд ли она здесь найдет розетку, чтобы присоединить эту старую технику к общей сети. Но, независимо от себя, она машинально начала заглядывать за стеллажи и двери в надежде, и… вот оно! Вдруг ее сразило словно молнией: «Не может быть! Неужели я нашла выход и спасена?» – бегали неудержимо мысли. Она замерла, заглянув за кухонный шкаф, где обнаружила телефонную розетку. Дальше Хадиджа действовала в спешке, словно заведенная, боясь, что не успеет воспользоваться удачей, упавшая ей прямо в руки.

Сделав усилие, она сдвинула с места шкаф и, использовав острый кухонный нож, быстро разобрала розетку, чтобы подключить провода. Держа трубку телефона около уха и после долгих поисков верной пары для соединения, она услышала долгожданный хриплый зуммер общей сети. Это было причиной великой радости и непередаваемого счастья девушки, которую она, наверное, никогда не испытывала в своей жизни. Несколько минут Хадиджа прыгала и хохотала, как девчонка, носясь по кухне и размахивая руками. Вдруг она внезапно села также неожиданно, как изначально завелась, и погрузилась в раздумья, вспомнив предупреждения Бена не делать ничего лишнего без его ведома. После короткого оцепенения что-то изнутри ее вынудило встать и, словно заговоренной, подойти к телефонному аппарату, лежащему на полу. Медленно подняв трубку, она заворожено прислушалась к звуку долгого гудка. Но вновь вернув трубку на место, она решила вначале помолиться и попросить Всевышнего о помощи для принятия правильного решения. Хадиджа поднялась в свою комнату, проведя в молитвах и мольбах некоторое время.

Было уже далеко за полночь, когда девушка уверенными шагами спустилась вниз и, вернувшись к телефонному аппарату, быстро набрала номер своей близкой подруги в Баку. Ей пришлось долго ждать, пока сонный голос на другом конце ответил недовольным тоном.

– Да, кто это? Алло? – недовольство росло от того, что Хадиджа не знала, как начать.

– Фируза, это я, – тихо сказала Хадиджа, после чего на несколько секунд на линии воцарилась тишина. Хадиджа подумала, что произошел обрыв, и только хотела повесить трубку и перезвонить, как услышала:

– Не поняла, кто это говорит? – взволнованно спросила Фируза.

– Это Хадиджа, со мной все в порядке, – неуверенно начала она. – Хадиджа? Не может быть! Наконец-то! Я же говорила твоей маме, что ты скоро появишься! Ты где? Что с тобой? – затараторила Фируза, всхлипывая от набежавших слез. – Тут все с ума сходят! Когда ты возвращаешься?

– Я в порядке, но не знаю когда смогу вернуться… Надеюсь, очень скоро… Тут не все от меня зависит… – заливаясь слезами, невпопад говорила Хадиджа. – Как мама? Скажи ей, что я в порядке. Я побоялась позвонить к ней в это время. Другой возможности не было.