Оно как будто выстукивало два коротких слова: вот оно! Вот оно! Вот оно!

Подойдя к двери, мужчина перевел дыхание, откинул заслонку «глазка» и спросил, по возможности спокойно:

— Кто здесь? Это вы, Марья Ивановна?

— Открывайте, Котов! — донесся из-за двери чрезвычайно неприятный голос. Голос явно не принадлежал соседке Марье Ивановне: он был определенно мужской.

Как и лицо, маячившее перед «глазком», — искаженное линзой, оно было несомненно мужским.

— Что значит — открывайте? — испуганно спросил хозяин квартиры.

Сердце забилось еще тревожнее, и самое неприятное — дыхание участилось, стало резким и свистящим. Как всегда при волнении у него начинался приступ астмы.

Котов вытащил из кармана домашней куртки ингалятор, поспешно поднес ко рту, нажал. Дышать стало легче, и тогда он повторил более уверенным тоном:

— Что значит — открывайте? Кто вы такой?

— Открывайте — значит, поверните головку замка против часовой стрелки и потяните дверь за ручку! — донеслось из-за двери совершенно издевательское. — И советую сделать это как можно скорее, пока все ваши соседи не прилипли к своим «глазкам»! Вы ведь не хотите, чтобы все узнали о вашей двойной жизни?!

«Вот оно!» — простучало на этот раз в голове Котова.

— Да кто же вы такой? — повторил он без прежней уверенности.

Вместо ответа к «глазку» поднесли красную книжечку удостоверения.

Прочитать текст через «глазок» не получалось, но Котов и так понимал, кто пришел по его душу.

— Вот оно! — проговорил он вслух и неохотно открыл дверь.

В квартиру тотчас проскользнул мужчина лет тридцати пяти, в аккуратно отглаженном темном костюме, с приятным, но совершенно незапоминающимся лицом.

Именно такого человека видел Котов в своих самых страшных снах.

Он сунул под нос Котову удостоверение.

Буквы расползались перед глазами, никак не хотели складываться в слова. Но Котов и так все понял.

— Что же вы, Василий Павлович? — проговорил страшный посетитель с мягким укором. — Приличный человек, а такими вещами занимаетесь… нехорошо!

— Я вас не понимаю, — ответил Котов, медленно отступая из прихожей. — Не понимаю, о чем вы…

— Все вы отлично понимаете! — сухим, скрипучим голосом отозвался страшный гость. — Коляна, значит, с условно-досрочным освобождением поздравляют? Вам условно-досрочное не грозит. По вашей статье оно не разрешено… и амнистия на эту статью не распространяется…

— По какой статье? — едва слышно выдохнул Котов, продолжая пятиться.

— А как вы думаете? — проскрипел гость. — Вы думаете, это детские игры, невинные шалости?

— Да… — Василий Павлович виновато потупился. — Вначале мы так и подумали… подумали, что это совершенно невинное занятие… небольшая прибавка к пенсии…

— Мы? — быстро переспросил гость, вычленив из фразы Котова главное слово. — Кто эти «мы»?

— Простите… — Котов поднял глаза. — Но им… им ничего не будет? Я не хочу никого подвести…

— Не прикидывайтесь ребенком, Котов! — сурово произнес гость. — По такой статье не бывает полного оправдания! Меру пресечения, конечно, определит суд… и если вы будете сотрудничать со следствием, это, конечно, примут во внимание. Короче, раньше нужно было думать. Но и теперь все зависит от вас. Если вы будете откровенны со следствием… если все расскажете… правду, и ничего, кроме правды!

— Правду… — как эхо, повторил Котов и вытащил из кармана ингалятор — его дыхание снова стало неровным и свистящим.

— У вас астма? — сочувственно осведомился гость. — Да… — Василий Павлович кивнул. — С нее все и началось… простите, как вас зовут? Мне нужно как-то к вам обращаться…

— Называйте меня… называйте меня Михаил Юрьевич. И переходите наконец к делу!

— Да-да, конечно… — Котов воспользовался ингалятором, перевел дыхание и приступил к рассказу.

Василий Павлович проработал много лет в одном серьезном научном институте, где он занимался различными кодами и шифрами. Работа ему нравилась, поскольку он с детства любил разгадывать ребусы, загадки и головоломки.

Работа настолько ему нравилась, что он не нашел времени создать семью. Впрочем, семейная жизнь не слишком его привлекала — все эти тряпки, пеленки, скандалы… Гораздо больше интересовали Котова циклические и спиральные коды, переменные шифры и декодирующие устройства. Иногда он так увлекался очередной головоломкой, что не замечал окончания рабочего дня, и начальник буквально силой выпроваживал его домой.

Однако научно-технический прогресс шел семимильными шагами, и вскоре появились компьютеры, которые гораздо быстрее и успешнее Котова разгадывали все эти коды и шифры. Василий Павлович попытался освоить современную технику, но тут институт наводнили молодые ребята, которые куда лучше его управлялись с компьютерами. А у него, ко всему прочему, неожиданно началась астма.

Короче, когда приблизился пенсионный возраст, Котову дали понять, что в его услугах больше не нуждаются.

Он вышел на пенсию и почувствовал себя никому не нужным.

Единственное, что интересовало его в жизни, — загадки и головоломки. За неимением достойных задач он пристрастился к разгадыванию кроссвордов. Каждую неделю он покупал стопку газет и журналов с кроссвордами у одного и того же лоточника возле метро. Как-то раз он увидел старушку с собачкой, которая тоже десятками покупала сборники кроссвордов. Лицо старушки показалось Котову знакомым, он обратился к ней и выяснил, что когда-то, довольно давно, она работала в том же самом институте. С тех пор и сохранила страсть к кроссвордам. Звали ее Анна Константиновна.

Они возобновили знакомство, обменивались кроссвордами, изредка вместе пили чай с вареньем. Как-то Анна Константиновна рассказала Котову, что посещает курсы психологического тренинга.

— Без этих курсов я просто не смогла бы жить! — призналась она как-то за чаем. — После того как я лишилась любимой работы, моя жизнь стала пустой и бессмысленной…

В ближайший понедельник Котов пошел с Анной Константиновной на психологический тренинг, тем более что за первое, ознакомительное занятие денег с него не взяли.

— Сначала Доктор… так просил называть его тот человек, который проводил тренинг… сначала он не произвел на меня никакого впечатления, — признался Котов. — Слишком, знаете, молодой… недостаточно авторитетный… но когда он заговорил, все изменилось. У него был такой удивительный, завораживающий голос… Все, что он говорил, казалось необыкновенно важным, как будто он открыл для меня смысл жизни, хотя после занятия я ровным счетом ничего не мог вспомнить. Помнил я только одно: в следующий понедельник снова будет занятие на курсах, и мне необходимо туда пойти. В общем, как теперь говорят, я подсел на эти курсы.