Легла Гузелька спать туда, куда велел ей старик Ильдар, и только подумала, что от волнения вряд ли сможет уснуть, как тут же уснула так крепко, что с рассветом старик Ильдар еле разбудил бедную девочку. Попила Гузелька чай с чак-чаком, вкуснее которого не сыскать во всей Казани, и стала слушать наставления мудрого старика Ильдара:

– Ничего, малышка, не бойся. Все у тебя получится. А надо сделать вот что. Нынче же пойдешь ты в сад возле мечети. Там среди прочих цветов отыщи фиалку. Только такую фиалку, чтобы была она самой фиолетовой из всех других фиалок, что будут расти рядом. Сердце подскажет тебе, маленькая Гузелька, какая из фиалок в саду возле мечети самая фиолетовая. Сорви ее и бережно неси ее на берег большого и чистого озеро Кабан. Как только, маленькая Гузелька, дойдешь ты до кромки воды, то очень аккуратно оторви один лепесток от самой фиолетовой фиалки из сада возле мечети. Когда оторвешь, то сам цветок положи на камень возле воды. Положи только так, чтобы потом без труда смогла найти. Так нужно! Сама же, не боясь, зайди по колено в воду озера Кабан. А как зайдешь, то тот лепесток с фиолетовой фиалки, что ты сорвала прежде, съешь. Вот и все, что нужно тебе сделать. Дальше сама все увидишь, поймешь и сделаешь как следует. Ты справишься, маленькая Гузелька!

И пошла несчастная девочка туда, куда наказал ей идти старик Ильдар – к садику возле мечети. Там увидела Гузелька дивные розы, прекрасные лилии, невиданные гладиолусы… Но не эти цветы, большие и яркие, искала девочка в саду у мечети. Нужна ей была простая фиалка. Но только, Гузелька не забывала об этом, самая фиолетовая! И вот видит маленькая Гузелька, как растут на холмике чудесные фиалки. И все они, как девочка и боялась, фиолетовые. Потому ведь и назвали так этот цветок – по цвету его фиолетовому. Но помнила Гузелька, что сердце ей укажет именно то, что нужно. Стала малышка слушать свое сердце, а то почти сразу и показало ей на самый фиолетовый – сомнений не было – из всех цветков на этом холмике.

Сорвала Гузелька самую фиолетовую фиалку, крепко прижала ее к себе и побежала во весь дух туда, где начинается широкое и глубокое озеро Кабан с необычайно чистой водой. Все сделала девочка, как велел ей старик Ильдар: аккуратно оторвала один лепесток от самой фиолетовой фиалки, цветок положила на прибрежный камень возле самой воды, сняла нехитрую свою обувку и вошла в воду озера. А вода была ох и холодная! Но девочка терпела до той самой поры, пока не зашла, как наказывал старик Ильдар, по колено в озерную прозрачную воду. Маленькие рыбки с любопытством тыкались в ножки Гузельки, а та, строго помня наставления, положила себе в рот лепесток фиалки и съела его. Тут-то чудеса и начались! Аж дух захватило у малышки Гузельки потому, что стала вдруг она уменьшаться. Да так быстро, что вмиг вся оказалась под водой. Вот только была это уже не девочка, а маленькая рыбка, отличавшаяся от всех других рыбок вокруг лишь ярко-фиолетовым цветом – как та фиалка, что была сорвана в саду возле мечети. Теперь рыбка-Гузелька знала, что делать – плыть на самое дно озера Кабан, плыть туда, где бьет ключ с целебной водой, капля которой исцелит бабушку Гузель. Быстро-пребыстро заработала рыбка-Гузелька плавниками и вскоре уже очутилась на самом что ни на есть озерном дне. А вот и тот самый нужный ключ – это опять сердце подсказало девочке-рыбке, где именно находится та вода, что способна будет исцелить бабушку.

Недолго думая, фиолетовая рыбка подплыла к самому ключу, вода которого тут же сливалась с водами озера Кабан, раскрыла ротик и подхватила одну маленькую капельку ключевой воды – как раз ту самую, которая и была необходима. С этой капелькой рыбка-Гузелька поплыла на поверхность озера и вскоре уже выглянула из воды в том самом месте, где еще недавно превратилась из девочки в рыбку. Подплыла фиолетовая рыбка к прибрежному камню, на котором так и лежал цветок фиалки, сорванный в саду возле мечети, понюхала рыбка цветок, ибо так подсказывало ей сердце, и вмиг вновь стала девочкой Гузелькой, отличавшейся от прежней девочки Гузельки лишь тем, что во рту ее была капелька воды из ключа с самого дна озера Кабан.

И побежала что есть силы девочка Гузелька к домику на берегу Казанки, где дожидалась ее больная бабушка Гузель. «Только бы не проглотить эту капельку!» – твердила про себя девочка. Нет, не проглотила, донесла до домика, одним своим окном глядящегося в речку. Донесла и сразу же отпустила из себя целебную капельку на лицо бабушки Гузели. Вмиг к бабушке вернулось здоровье. И теперь бабушка Гузель твердо знала, что ей нужно сделать в первую очередь: в жизни случиться может всякое, а потому надо успеть передать все то, что сам умеешь, молодым. Так рассудила бабушка Гузель и стала обучать внучку Гузельку вышиванию полотенец. Внучка же запомнила, что надо остерегаться болезней, ибо они могут привести к бедности и даже нищете. Стала еще пуще беречь внучка бабушку, а бабушка стала еще пуще беречь внучку.

Коли нет здоровья, то бедность

Одолеет, поверьте уж, всякого.

Не нужны тогда будут ни мудрость,

ни смелость.

Даже самые сильные, утратив здоровье,

плакали.

Вот поэтому каждый, мечтая о чем-то,

Помнить должен одну непременную истину:

Ничего нет важнее здоровья. И оттого-то

Сохранение здоровья как самое главное

следует выстроить.

«Отчего одни люди богатые, а другие бедные? Отчего одни имеют и корову, и лошадь, и куриц, и уток, а у других только кошка голодная? Отчего у одних на огороде чистота и порядок, все цветет, колосится и плодоносит, а у других огород зарос бурьяном? Отчего у одних колодец прямо возле дома и вода в том колодце чистая, прозрачная, а другим надо тащиться по воду через всю деревню, да потом пить воду мутную и с песком?..» – такими вопросами к самому себе задавался, лежа на печи, крестьянин Игнат. Ответов на эти вопросы Игнат не находил, явно имея в виду под теми, у кого есть и корова, и лошадь, и курицы, и утки, у кого на огороде чистота и порядок, все цветет, колосится и плодоносит, у кого колодец прямо возле дома и вода в том колодце чистая, прозрачная, едва ли не всех своих односельчан; а под теми, у кого только кошка голодная, у кого огород зарос бурьяном и кому по воду надо тащиться через всю деревню, да и то вода окажется мутной и с песком, исключительно самого себя. Впрочем, если бы случилось так, что свои вопросы лежащий на печи Игнат задал бы не мысленно, а вслух, и не самому себе, а, например, кому-нибудь из своих соседей, то получил бы ответ исчерпывающий и однозначный: «Потому что одни работают, а другие ничего не делают».

Теперь, думаю, вам понятно, отчего у Игната не было ничего, что было у его односельчан. Да оттого, что был Игнат отъявленным лентяем: целыми днями только и делал, что лежал на печи и либо спал, либо задавался вопросами типа: почему одним все, а другим ничего? В избе Игната все заросло паутиной, покрылось пылью. Хорошо еще сердобольная тетка его Аграфена раз в два-три дня, бывает, зайдет к Игнату в избу, поворчит, побрюзжит, а все же по жалости своей оставит несчастному ленивцу хлебушка, картошечки вареной да молока крынку. Уйдет Аграфена, съест Игнат картошечку вареную с хлебушком, выпьет молока крынку да и завалится опять на печь. Вздремнет там, а потом вопросом каким-нибудь задастся – например: «Почему у одних на обед щи, пельмени, каша да блины, а у других картошка вареная с хлебом?» И опять, как уж водится, ответа на этот свой вопрос, как, впрочем, и на все вопросы подобного рода, ежедневно задаваемые себе самому в большом количестве, Игнат не найдет. Снова заснет. Увидит во сне реки молочные, берега кисельные… Проснется чуть не плача от голода. Сам себе парочку вопросов задаст да и примется ждать, когда вновь Аграфена что-нибудь из еды принесет.