труда для него – главное. Он всего себя отдает любимому делу, и лучшая награда для него – на совесть выполненная работа.

Пусть даже только иногда, перед сном, он думает о том, что где-то далеко есть я и я такой же, как он. Отец мысленно обращается ко мне и заповедует мне быть смелым и честным человеком.

Но так ли смело и честно было оставить мою маму?

От этого мои мысли приходят в беспорядок, и я представляю уже совсем другого человека. Этот человек не думает ни о ком, кроме себя, он заботится только о развлечениях, не задумываясь, обманывает других и использует их для достижения своих целей.

Мы, конечно, похожи: у нас одинаковый нос с горбинкой, и очень похожи брови, а еще овал лица, да и вообще, конечно, я стану похожим на него мужчиной, когда вырасту.

Но в то же время мы являем собой два противоположных полюса, наши характеры ни в чем не пересекаются и мы никогда не поладим.

А сегодня я вдруг подумал: жизнь часто останавливается на чем-то среднем.

Наверное, в чем-то мы с папой похожи, а в чем-то противоположны. Вряд ли он такой хороший, но и плохой – тоже вряд ли. Обычный человек, какие на всех других планетах.

И мне придется приложить усилия, чтобы стать для него родным, но это принципиально возможно.

Маятник качается от радости и предвкушения к тревоге и злости, а потом замирает в среднем положении. Мне такая мысль совсем не свойственна, я ведь всегда делю мир на черное и белое, я большой максималист.

Все случается в жизни, где ничего совершенного нет – так любит говорить моя бабушка.

Я не совсем с ней согласен: изначально в жизни, конечно, нет ничего совершенного, но мы должны посвятить свои энергию, ум, силу попыткам сделать ее лучше, и тогда, через много поколений, наши потомки увидят ту самую совершенную жизнь, которой не было у нас.

Ради этого все, как мне кажется, и существует, чтобы улучшаться со временем.

Надеюсь, мой папа верит в это тоже.

Запись 39: Ночные путешествия

Проспали весь день. Зато ночью никто из нас не мог заснуть. Может, как раз оттого, что мы проспали почти весь день, а может, оттого, что Андрюша рассказывал нам страшные истории.

Сон мне не шел, но я старался не ворочаться, чтобы не мешать другим. Боря же себя этим не утруждал. В конце концов он сказал мне:

– Спишь, лох педальный?

Мне так хотелось ничего ему не ответить, но я не смог.

Я сказал:

– Не сплю.

– Понятно, – сказал Боря и надолго замолчал.

Потом Андрюша сказал:

– Я, кстати, тоже не сплю. Кто-то еще не спит?

– Я не сплю, – сказал Володя.

И снова мы долго молчали.

– Интересно, как там девчонки? – спросил Андрюша.

– Плохо, наверное. Башка вот до сих пор тяжелая.

– Да, – сказал Володя. – Херовато как-то.

– А вы знаете? – спросил Андрюша. – Что хер – это название буквы в старом алфавите?

– А я догадывался.

– А я и представить себе не мог.

И опять мы замолчали. Занавески покачивались от ночного ветерка, в окно заглядывала полная, но хрупкая луна. Наша Луна больше, чем была у людей на Земле. И ночи наши, значит, светлее. Но по сути мне не с чем сравнить, ведь на земных картинках, фотографиях и в фильмах все всегда светлее, чем на самом деле.

Может, ночь на Земле царила совершенно непроглядная.

Но я увижу другие планеты и узнаю, что все они разные.

Замечательная перспектива. Но сегодня, в эту ночь, мне стало отчего-то тоскливо, и я знал, что тоскливо стало и всем остальным. Я только не знал, что с этим делать. Казалось, даже Андрюша потянулся к людям.

Мы молчали, но никто из нас все еще не спал. Наконец Володя сказал:

– Пацаны, а ведь как-то все пока неплохо.

– Да, – сказал Боря. – Пока нормально.

– Это да, – сказал Андрюша. – Я ожидал большего.

– Да, – сказал я. – Я же говорил, что все будет хорошо.

– О, ты постоянно это говорил, – ответил Боря.

– И я оказался прав.

– Ну хоть раз ты оказался прав.

– Цыц, – сказал Володя. – Осенью вернемся в Москву, а там уже не за горами поездка на космодром. Приколитесь, как мы будем в Космосе?

– Весело будет, наверное, – сказал Боря.

– Веселье – не главное, – сказал я.

Володя вытянул руки, обхватил воображаемый руль и принялся его крутить.

– Это мы на космическом корабле, – сказал он. – Вжух! Вжух! Лавируем между звездами! В бесконечном пространстве! Разве не здорово?

– Здорово, – сказал я и закрыл глаза. Под веками заплясали красные звезды.

– Тусуемся на разных планетах. Вот тут все живут под водой, а там нет гравитации и все летают. А тут живут огромные динозавры до сих самых пор!

Перед глазами у меня стали возникать картинки. Я не то чтобы представлял их специально, они появлялись как бы сами по себе, просто от Володиных слов.

Володя говорил:

– Вот это мы в космическом кафе едим неясные корнеплоды, которые были когда-то разумными. Этично ли пожирать тех, кто способен вычислить дискриминант? А это мы сидим на берегу огненного озера. Оно накрыто колпаком, поэтому мы не горим. Но мы могли бы и гореть, какая разница? А это мы с другими пассажирами летим на какую-нибудь капиталистическую планету устанавливать там равенство. Мы летим тайно, и никто не знает, кто мы. Ну просто безобидные подростки.

Все представлялось мне так ярко: космическое кафе и похожий на мандрагору корнеплод на красивой тарелке, огненное озеро под стеклянным колпаком, все дымно-красное, уютный салон пассажирского космического корабля, похожий на салон самолета и свет звезд за окном иллюминатора или наоборот полная темнота и пустота.

Володя сказал:

– Мы объездим все планеты.

– Я слышал, – сказал я, не открывая глаза, – о планете ангелов. Пока я спал, сквозь сон.

– А я спал крепко.

– Там крысы размером с питбуля. И много дорогих магазинов. И все люди делают себе модификации.

– А еще все они – бомжи и проститутки, – сказал Боря. – Я-то слышал, а ты об этом умолчал.

Володя сказал:

– На планете ангелов мы побываем тоже. Мы побываем на всех планетах.

– Так здорово, – сказал я. – Ты очень хорошо рассказываешь.

Андрюша сказал:

– И мы будем убивать.

– Ну, конечно, дрочер, мокрая лапка, мы будем убивать.

– Но не просто так, – сказал я.

– Но не просто так, крошка политрук, – сказал Володя.

– И какие мы будем крутые!

– Да, Борька, мы будем крутые.

– Нас будут награждать на межгалактических съездах!

– Да,