— Все верно. Только скорее всего с банком связывался сам киллер, а не бизнесмен. Очень удобный способ заработать деньги. Никаких тебе похищений, никаких требований выкупа, никаких пыток раскаленным утюгом. “Новый русский”, поставленный перед фактом, что бандиту известно, в каком именно банке он хранит свои сбережения и о его операциях на бирже, не имеет возможности отпираться и в надежде спасти свою шкуру послушно выдает личные коды доступа к счетам. Через несколько минут его денежки оказываются в другом банке, а сам он раз и навсегда забывает о финансовых проблемах.

— Так ты считаешь, что убийца является сотрудником ФСБ?

— Не обязательно. ФСБ тесно связана с мафией и с некоторыми подводными политическими течениями, о которых почти ничего не известно широкой публике. Вполне возможно, что люди, стоящие за этими убийствами, получали информацию от ФСБ, и почти наверняка эта информация, прежде чем попасть к ним, проходила через руки полковника Стернина.

— Ты полагаешь, что полковник был в курсе того, что происходит?

— Только слепой или дурак мог бы не заметить связь между данными, которые он передает начальству, и убийствами “новых русских”, — пожал плечами Филимонов. — А Стернин не был ни дураком, ни слепым.

— А как же Вермеев? Если предположить, что друзья детства работали вместе, вряд ли Стернин отдал бы Сергея на растерзание. Или они поссорились? Не поделили доходы?

— Не думаю, — покачал головой Игорь. — Скорее всего Стернин не подозревал, что Вермеева тоже собираются ликвидировать. Доступ к системе глобального перехвата имел не только он, Узнав о смерти Сергея, полковник мог занервничать и сгоряча наломать дров. Поэтому его и убили.

— Жуткая картина, — вздохнул Юра, с грустью глядя на пустую тарелку. — Не зря Колян размышлял о бренности земной юдоли. Был человек — и нет человека. Вот и пицца тоже закончилась. Была пицца — и нет пиццы. Возможно, завтра и нас не станет.

Филимонов посмотрел на него с легким беспокойством.

— Что это с тобой? Сейчас ты напоминаешь Крестовоздвиженского. Если хочешь, я закажу тебе еще одну пиццу. Ты когда-нибудь пробовал “Родео” с голубым сыром, мясом и беконом?

— Это ничего не исправит, — мрачно сказал Демарин. — Иногда меня просто бесит сознание собственного бессилия. Как тут бороться с преступниками, когда вся система прогнила насквозь? Представляешь, как обрадуется начальство, если я доложу ему, что в убийствах замешаны высокие чины из ФСБ?

— Вряд ли твоему начальству будет приятно это услышать, — усмехнулся Филимонов.

* * *

В коридоре управления Игорь и Юра наткнулись на взволнованного Гошу.

— Полковник велел нам срочно явиться к нему, — сообщил Крестовоздвиженский. — Похоже, сработало!

— Что сработало? — поинтересовался Игорь.

— Потом объясню, — сказал Юра. — Подожди нас, пожалуйста, в кабинете.

Полковник Ярцев недоверчиво смотрел на Юру Демарина. Взгляд начальника выражал удивление, смешанное с восхищением. Демарин улыбался с загадочной скромностью Джоконды. Гоша Крестовоздвиженский с удовольствием наблюдал за этой сценой.

— Мне позвонил генерал Зубатин, — с расстановкой произнес полковник.

Улыбка Демарина стала еще шире и загадочнее.

— Я этого ожидал, — заметил он.

— Генерал извинился и признал, что погорячился с делом Вермеева. Затем он сказал, чтобы мы не торопились, потому что поспешность вредит делу, и проводили расследование так же тщательно и скрупулезно, как и в остальных случаях. Затем генерал похвалил работу нашего отдела и отметил, что я прекрасно справляюсь с обязанностями начальника.

— Вот видите! — не выдержал Гоша. — Все уладилось. А вы нервничали!

— Что ты сделал с Безбожной? — заинтересованно посмотрел на Юру полковник.

— Извините, но мне бы не хотелось вдаваться в подробности.

— Но ты ведь не… ну, ты меня понимаешь… — Всеволод Андреевич сделал неопределенный жест руками.

— Что вы! Конечно, нет! — оскорбился Демарин. — Как вы могли такое подумать!

— Хоть мы и милиционеры, у нас тоже есть свои понятия о чести! — подал голос Гоша. — Существуют определенные границы…

— Я вовсе не это имел в виду, — смутился полковник. — Просто некоторым нравятся толстухи. Членам Государственной думы, например.

— Мне не нравятся толстухи, — сказал Крестовоздвиженский. — Особенно агрессивные толстухи-феминистки типа Безбожной.

— Мне тоже не нравятся толстухи, — поддержал приятеля Юра. — Но я ведь не член Государственной думы.

* * *

— Только вечером? — разочарованно спросил в телефонную трубку Тофик Магомаев. — А раньше никак нельзя?

— Не получится, — сказал Додик. — Тут такие дела творятся. Чеченцы с армянами из-за мяса схлестнулись. Прямо “звездные войны”, правда, в масштабе продовольственного рынка.

— Здорово! — восхитился Тофик. — А ты на чьей стороне?

— Сейчас я работаю на дагестанцев. Надо незаметно подлить масла в огонь, а потом, когда чеченцы с армянами поубивают друг друга, братва из Махачкалы незаметно займет их места.

— Значит, вечером? — уточнил Магомаев. — А ты не забудешь захватить необходимую аппаратуру?

— Ты что, не доверяешь мне? — оскорбился Дацаев. — Если Додик обещает — Додик делает. Слово Додика надежнее, чем вклад в швейцарском банке.

— Я первым плюну в лицо тому, кто в этом усомнится, — решил польстить другу Тофик. — Если нельзя доверять Додику, то кому вообще в этом мире можно доверять?

* * *

Юра Демарин положил трубку на рычаг.

— Это он! — возбужденно сообщил Юра. — Убийца — Тарас Денисов. Эксперт сообщил, что пастель на рисунке и кроссовках совершенно идентична.

— Здорово! — обрадовался Гоша. — Надо срочно получить ордер на обыск и арестовать Тараса. Держу пари, что его чулок должен составить пару тому, который мы нашли на месте преступления.

— Это было бы слишком подозрительно, — заметил Игорь.

— Чем ты недоволен? — удивился Демарин. — Если чулки совпадут, с твоей сестры будут сняты все подозрения. Чего ты еще хочешь?

— Всего лишь найти настоящего убийцу.

— Считай, что мы его уже нашли, — бодро сказал Гоша. — Хочешь поехать с нами на задержание?

— Кто там? — спросил через дверь Тарас Денисов.

— Милиция, — ответил Юра Демарин. Дверь открылась. Гоша Крестовоздвиженский решительно перешагнул через порог. Лицо художника перекосила судорога.

— Нет! — умоляюще воскликнул он, отступая назад и молитвенно прижимая руки к груди. — Только не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте! Я не виноват! Это Буданов! Это он все организовал! Я ничего не знал!