— Как?! И у тебя тоже?! — мама поперхнулась кофе.

Вот чёрт! Спалился! Осторожнее нужно — обыватели, как мы привыкли называть не участвующих в игре, слишком остро реагируют на самые безобидные игровые моменты. Нужно её быстренько успокоить, а для этого перевести стрелки. Сказал уклончиво:

— Не, я же не такой… Потом зайдёшь в игру, сама увидишь… А себе — то ник подобрала?

— В детстве меня часто называли Лисой за цвет волос. — мама дотронулась до огненно — рыжих прядей.

— Аха! Лиса — рыжая… — я хрюкнул, еле удержавшись от рифмы.

— Хм… Лиса Рыжая. Тебе нравится? Мама рифмы явно не уловила.

— Норм! — подтвердил я, прыснув в кулак.

Если мать надумает играть самостоятельно — пропадёт! Такие там не выживают! Надеюсь, у неё хватит ума держаться за нашу команду, а своих мы в обиду не дадим!

Бутон

Ну наконец-то папа сумел сварить мне кофе! Добавил туда ещё шарик мороженого и подал всё это в очень красивом бокале с маленькой изящной ложечкой на красивом блюдце. И где он только раздобыл такое?! В нашем доме таких изящных вещиц отродясь не водилось! И, кроме того, действительно, вкус довольно необычный, скорее приятный. А главное — это возможность подразнить мамочку! Ну а пока её нет, нужно поощрить папу за старание! Прошлый раз я ему демонстрировала гольфы, сегодня нужно что — то поинтереснее…

— Ну что-же… сегодня у тебя почти получилось… Тебе мои гольфики понравились? — спросила я, отхлебнув из бокала.

— Ээээ… дааа… — протянул папа, глядя на меня голодными глазами.

— Ну и чё ты стоишь? — грубо спросила я, высовывая ногу из-под стола.

— Э-э-э… можно? — спросил он, робко касаясь моей щиколотки.

— Валяй! Я сегодня добрая!

Он нерешительно сдвигал подол вверх, гладя кончиками пальцев мои ноги в гольфах, а я подцепляла подтаявшее мороженое маленькой ложечкой и прихлёбывала тёплый бледно — бледно бежевый напиток. Ни сам папа, ни его касания меня совершенно не возбуждали. Другое дело — возможность командовать взрослым человеком, тем более — отцом! Вот это мне понастоящему нравится! Захочу — будет мне кофе варить, захочу — заставлю на четвереньках бегать!

— Ты! Хватит меня по ляжкам наглаживать! — вспомнила я фразу Коломбины, хотя неизвестно, когда бы папа добрался до этой самой ляжки.

Он посмотрел на меня страдальчески, но руку убрал.

— Полезай под стол! Оттуда вид лучше!

— Ээээ… на что вид?! — папочка явно понял, о чём речь и смутился донельзя.

— Ну не хочешь, как хочешь! Я тогда уйду!

Угроза подействовала, папа опустился на колени и сунул голову под стол.

— И гавкай там! — приказала я, заворачивая подол на колени.

— Гав!

ВАУ! Я была в восторге от своей выдумки! Эх, жаль, что девчонки эту картину не видят! Вот смеху — то было бы! Отхлебнув кофе я чуть развела колени. Мне — то не жалко, я могу тут вообще голой ходить, но ему это будет слишком жирно — пусть заслужит сначала! Почувствовала, как пальцы осторожно коснулись коленки.

— Голос!

— Гав! Гав! — раздалось из — под стола.

Однако, хороший у меня папочка, послушный! Развела колени ещё чуть шире — старание нужно поощрять!

Как всегда, мать пришла не вовремя и испортила всё веселье. Хорошо, что у меня слух острый! Заслышав звук открываемой двери, я швырнула ложку под стол и оправила платье.

— Здравствуй, мамочка! — я сидела пай — девочкой, а папочка замерев под столом видимо искал выход из положения.

Наконец выдавил:

— Здравствуй, дорогая!

— Здравствуй, дочка! Дорогой? Здравствуй, конечно, но что ты там делаешь?!

— А? Я… я вот… я тут… А! Я ложку поднимал! — наконец — то нашёлся папочка, вылезая из — под стола с чайной ложечкой в руке.

— Откуда такая? — удивилась мама, забирая и разглядывая вещицу.

— Ну… вот приобрёл по случаю…

— Тяжёлая! Металл, что ли?

— Да, серебро! — ответил папа со странной смесью гордости и испуга.

— Ого! Да у вас тут настоящие хрусталь, фарфор и серебро вместо пластика! Это кто тут такой богатый!? — спросила мамочка, разглядев наконец посуду и прийдя в ярость. К тратам «на пустяки», как она выражалась, мать относилась очень болезненно.

— Знаешь, дорогая, я пожалуй пойду к себе. — папа задом вышел из кухни.

— Мамочка, эту ложку подарили мне! Не нужно трогать чужие вещи! — сказала я вставая и глядя ей прямо в глаза.

Не то что бы меня сильно привлекала её цена; вовсе нет, я вполне могу обходиться стоковым пластиком, но если это моё — то моё! Мамочка — последний человек на свете, кому я готова отдать то, что принадлежит мне! В нашем обществе права личности хорошо защищены, слава Богу, особенно в том, что касается личных вещей и личных помещений. Мать прекрасно знает, что этими правами я ни за что не поступлюсь, поэтому она только зло швырнула ложку со словами:

— Маленькая ещё такие подарки получать!

— Да, мамочка! — ехидно усмехнулась я и не спеша вышла, забрав бокал с недопитым кофе, блюдце и ложку.

Поставив свои трофеи на стол я завалилась на кровать и рассмеялась, вспомнив как лаял под столом папа. Эх, жаль, что девчонки эту картину не видят! — снова подумала я. Вспомнив о своих подругах я автоматически положила руку на промежность, ощупывая через два слоя ткани свой бугорок Венеры. Эх, жаль что папочка у меня такой! Если бы здесь был кто — то из игроков, а не это нерешительное недоразумение, то платье давно было бы у меня на голове и никто бы не спрашивал разрешения на это! А так прийдётся всё самой… Однако, нужно раздеться — потом точно лень будет! То, что это «потом» вскоре наступит, я не сомневалась. Я уже взрослая женщина и умею это делать!

Проспала я долго. Окончательно проснувшись, поняла что родители дома.

— Странно! В это время они должны быть на работе. Неужели это из-за вчерашнего!? — подумала я, одеваясь.

— Доброе утро, мамочка! Доброе утро, папочка! — как можно беззаботнее произнесла я, появившись в общей комнате после душа.

— Доброе утро!

— Доброе утро! Знаешь, нам обоим пришло приглашение на Игру! — проговорил неуверенно папа.

— И что вы собираетесь делать?

— Играть, разумеется! Тем более, что по этому поводу дают оплаченый отпуск! — бодро сказала мама.

— Ага. Моя помощь нужна? — спросила я, набирая меню завтрака в системе.

— Нет! Я даже ник себе уже придумала! Мамочка Справедливая! Вы ведь знаете, что я не злая, а просто справедливая! — с гордостью изрекла мама.

Конечно, мы про тебя всё знаем! Даже больше, чем ты сама! И я