Размышляя об этих непотусторонних и пока еще не подтвержденных наукой явлениях, Глеб на своей «тойоте» миновал поворот на Малинскую и последовал вслед за Додиковым «БМВ». А вот и первая пробка: сразу понятно — приближаемся к столице. Воспользовавшись остановкой, Глеб позвонил на телефон начальника следственно-оперативной группы, но трубку взял следователь Духанский. Глеб Духанскому не доверял, поэтому не стал рассказывать подробно о ходе своего расследования, а коротко сообщил, что Дуня Федотова-Артюнянц дала интересные показания: нарисовались новые фигуранты. Одного из этих фигурантов он сейчас разрабатывает, поэтому следует за ним в Москву.

Через несколько минут позвонил гендиректор детективного агентства «Следопыт», бывший друг Горюнов, и предложил выделить Глебу в помощь двух агентов.

— Одного хватит, — не очень приветливо ответил экс-другу Панов. — А кого пришлешь?

— Викентьев тебе подойдет? — с подковыркой спросил Горюнов в отместку за зловредный тон злопамятного приятеля.

Еще бы не подошел! Викентьев — один из опытнейших оперативников их отдела… был, потом, конечно, сбежал из неблагодарной в финансовом смысле, да и во всех других смыслах тоже, госструктуры в частное горюновское агентство «Следопыт». С Викентьевым договорились, что Глеб будет информировать его о маршруте своего передвижения, а бывший коллега подключится к слежке за фигурантом уже в Москве.

О том, как Панов добирался до столицы и как передвигался по ее улицам, рассказывать нет необходимости: автомобилисты знают это на своем опыте, а пешеходы видят горемычных автомобилистов воочию и в новостях — с высоты как бы птичьего полета. Некоторые из пешеходов сочувствуют томящимся в пробках автолюбителям, другие не сочувствуют, а третьи и вовсе обзывают всех наездников железных коней придурками. Как это всегда бывает, самые категоричные суждения оказываются наименее обоснованными. Вовсе не заторможенность мозговой деятельности, в просторечии именуемая придурочностью, заставляет миллионы автомобилистов с черепашьей скоростью ползти по забитым транспортом улицам, часами дышать выхлопными газами, торчать в пробках и вскакивать по ночам, заслышав вой противоугонной сигнализации. Все эти трудности и лишения они претерпевают ради того, чтобы не только другим показать, но и самому себе доказать, что они не имеют ничего общего с социальным андеграундом. Даже для новорусского офисного планктона, варящегося заживо в машинах без кондиционеров, не говоря уже об этого планктона повелителях, спуститься в метро — это все равно что опуститься вниз по социальной лестнице туда, где в часы пик давят друг друга лузеры, неудачливые представители эконом-класса, ниже которых по имущественно-общественной градации спустились, или правильнее сказать — спущены, только провинциалы, гастарбайтеры да бомжи. Последние также непременные клиенты самого демократичного вида транспорта.

Претерпев обычные трудности, Глеб, следуя за Додиковым «БМВ», добрался до одной из улиц Северо-Восточного округа столицы и остановился на почтительном расстоянии от «БМВ», припарковавшегося на платной стоянке у какого-то ресторана или кафе. Название заведения коммерческого питания издали было не разглядеть. Подъехать поближе или подойти Глеб опасался: если Додик видел его в Разнесенске, он может заподозрить слежку и просто не станет входить в контакт с новым фигурантом. А что Табунов-младший отправился в Москву именно с этой целью, Панов не сомневался. Действительно, не театр же он и не музей решил осчастливить своим посещением. А если задумал покутить, выбрал бы ресторан пошикарней, в центре столицы. С трудом верится, что можно отмахать сотню километров только ради того, чтобы отведать блюда и напитки в не слишком известной ресторации, о которой Глеб, например, вообще никогда не слышал.

— Как называется эта кафешка? — спросил он у проходившего мимо молодого человека богемного вида.

— Это не кафешка, а ресторан, называется «У Гуса», — возразил молодой человек, несколько пришепетывая, и тряхнул ухоженной и модно уложенной прической.

Лицо прохожего показалось Глебу знакомым, но где он его видел, Панов, хоть убей, вспомнить не мог. И название ресторана — «У Гуса» — несколько удивило. Видно, какой-нибудь чех из Златы Праги, которому новорусские новоселы чешской столицы стали поперек горла, решил в порядке бизнес-обмена открыть свой ресторан в Москве. Но у этого новочеха, в отличие от новых русских, есть хоть какие-то патриотические чувства, потому он и назвал свой ресторан именем чешского национального героя далекого прошлого. И Глебу вспомнились строки из когда-то прочитанного стихотворения: «…Мчат гуситы разъяренною толпой. Их ведет к победе Жижка, предводитель их слепой». Вот ведь как! Военачальник может быть слепым, но если у него в голове выдающиеся мозги, он все равно приведет свое войско к победе. Но если полководец и зрячий на все четыре глаза, включая очки, а в голове у него гнилая солома, пусть даже продезинфицированная высококачественным алкоголем, то привести своих подчиненных он может только к позорному финалу вроде Хасавюртовского.

Впрочем, долго размышлять на отвлеченные темы было некогда. Глеб набрал номер мобильника Викентьева и объяснил ему, что находится на улице С., возле ресторана «У Гуса». Фигурант направляется в ресторан, а Глеб туда пойти не может — есть опасность засветиться. Поэтому Викентьеву необходимо срочно подъехать, зайти в ресторан и зафиксировать, желательно на фото, с кем встречается Дональд Табунов. Далее Глеб описал внешность и одежду фигуранта, заключив описание словами:

— Да ты сразу этого Додика узнаешь: рожа у него преомерзительнейшая!

Викентьев обещал подъехать через две минуты, так как находился уже поблизости. Но насчет названия ресторана с Глебом не согласился: на улице С. нет ресторана «У Гуса», есть ресторан «У гуся», довольно модный, туда любит ходить богема: артисты, музыканты и вообще люди искусства и около него. Захаживают и бандиты. Так что отвратительных рож там хватает и без Додиковой.

Вот оно что, значит, этот ресторан посещают артисты, подумал Глеб. То-то лицо вежливого пришепетывавшего прохожего показалось ему знакомым. Он видел этого молодого человека в каком-то телефильме! Артист играл одного из положительных, но не первого плана, героев и произносил правильные хорошие слова, половину из которых разобрать было невозможно. Впрочем, такая дикция не противоречит жизненной правде: прототипы телегероев говорят точно так же. И Станиславский, живи он в наше время и послушав реплики молодого актера, наверняка воскликнул бы: «Верю!»

А вот и Викентьев проехал мимо, обменявшись с Глебом приветственным жестом руки, припарковался «У гуся» и зашел в ресторан. Спустя полтора часа он опять появился у своей машины, вырулил с платной стоянки у ресторана, подъехал к Глебу и передал ему свой мобильник. Там был запечатлен Додик, любезно общающийся с симпатичным, но несколько женообразным юношей с серьгой в ухе.

— Разве Дональд Табунов придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации? — поинтересовался Викентьев.

— Это для меня самого новость, — не смог скрыть своего удивления Глеб. — Если Додик действительно гей, тогда понятно, зачем он отправился за сто верст киселя хлебать: в криминальной среде голубые предпочтения не приветствуются. Но информатор, то есть Додикова знакомая, дала ему такую характеристику, что Табунова-младшего можно заподозрить во всех мыслимых и немыслимых пороках, кроме невинного любовного пристрастия к мужскому полу. Поэтому давай-ка продолжим наблюдение — я за Дональдом, а ты за его гей-приятелем.