– Кто вы такие? – наконец сорвался Волошук на нервный крик. – Вы из полиции, из Москвы? Почему удостоверение прячете? Что вообще происходит?

– В нашем деле это главное, – усмехнулся Коневский. – Главное – грамотно поставить вопрос. Вот с него и начнем! Так что здесь происходит? Почему ты, участковый уполномоченный, поощряешь воровство, творишь беспредел в отношении законопослушных граждан, устраиваешь незаконные обыски и задержания?

– Полиция имеет право в случае… – начал было возражать полицейский, но Коневский его прервал, рывком раскрыв перед носом сумку, в которой лежал планшетник и другие вещи группы.

– Ты мне про полицию не трепи! – крикнул он Волошуку в лицо. – Я знаю, что она имеет право на законных основаниях, а чего не имеет. Это что? Это ты подложил нам на законных основаниях, сука?

Паша с интересом подошел и глянул в сумку. Там лежало два пакетика с белым порошком. Очень характерные пакетики. За такие пакетики сроки дают до трех лет[8]. Особенно если ты не сотрудничаешь со следствием и не выдаешь наркотики добровольно. Но обычно в таких случаях люди выкатывают глаза и с пеной у рта доказывают, что они ни сном ни духом… Старый избитый ход с шантажом!

Волошук стиснул зубы, опустил голову и замолчал. Парень явно понял, что не та ситуация, чтобы обвинять этих двоих в чем-то. Коневский сунул Паше в руки сумки и стоял перед связанным полицейским, засунув руки в карманы и раскачиваясь с пяток на носок.

– Значит, так, Толик! – заговорил он глухим голосом с угрожающими интонациями. – Я тебе сейчас расскажу, почему ты тут стоишь без штанов с голой задницей. А заодно расскажу, какие приключения ты еще на эту задницу себе нашел. Это чтобы ты свое будущее немного представил там, в колонии, куда тебя поместят.

Короткими рублеными фразами Коневский изложил всю цепочку взаимосвязей и доказал знакомство Волошука с сирийским экстремистом. Получалось, что обвинение на Волошука можно повесить чуть ли не до измены Родине. Правда, Коневский кое-какие места излагал немного туманно, чтобы у преступника не возникло желания поразмышлять над доказательной базой. Но в целом он вел себя так, как будто в самом деле представлял аппарат МВД и сам в составе секретной группы расследует тут преступления сотрудников местной полиции и ее связь с криминалом и международным терроризмом. Получилось весьма убедительно. Главное, что Волошук понял – в Москве знают про Али. И главное, что Коневский так и не стал ничего спрашивать, а сам рассказал все в деталях, кое-что даже просто домыслив, и попал в «десятку».

– Вы хотите, чтобы я себя под «вышку» подвел? – с болью и отчаянием в голосе сказал Волошук.

– Дурак! – рявкнул Коневский. – Два раза дурак! Первый раз потому, что связался со всем этим, на бабки большие позарился, не подумав, что никто тебе ничего платить не будет. Нашли бы тебя холодного на полу со следами передозировки наркотиков в крови, и все. А второй раз дурак потому, что не понимаешь своего спасения сейчас. На хрена нам тебя топить? Какая в этом выгода? Ты пустое место, не ты нам нужен, а нужны нам концы, нам террориста за руку поймать надо, теракт предотвратить. Мы не они, мы тебе можем нарисовать явку с повинной и добровольное сотрудничество со следствием. Тебя могли запугать, и никто у нас пожизненного заключения не даст за отсутствие мужества. Испугался, стыдно, но не по идейным же соображениям, не купился, не за деньги!

– И что будет?

– Отделаешься минимумом, а если еще поверит тебе кое-кто из высокого начальства, то можешь пройти свидетелем. Главное, что ты ни одного преступления не совершил, просто искал способ предупредить органы. И чтобы террористы об этом не узнали. Чтобы не спугнуть, понимаешь, придурок?

Волошук угрюмо кивнул головой. Было видно, как в его голове судорожно мечутся мысли, как он переваривает все услышанное. И загадочные «объяснения», что взяли эти непонятные офицеры ДПС у камазиста и тракториста из дорожно-строительной фирмы, которые потом уехали и оставили этих двоих. Явно же, что творится что-то из ряда вон выходящее. И многое они знают про Али. И главное, про убийство майора Щукина, про убийство Хасана. Нет, главное, что они могут защитить от Али, сделать так, чтобы его руки не дотянулись до Волошука.

– Ребята, – лицо старшего лейтенанта вдруг стало жалобным, просящим, – штаны на меня наденьте, а? Неудобно же…

И Волошук стал рассказывать. Как они со Щукиным познакомились с Али. Собственно, Щукин и начал с ним сотрудничать, отдавая часть полученных денег Волошуку. Рассказал, как Хасан хотел предать Али, как все произошло на дороге на самом деле. Рассказал он и то, что Али живет в городе в гостинице, где-то в центре.

Рокотов приехал через три часа на одной из машин кортежа президента. Он дважды прослушал запись показаний Волошука на диктофоне, разглядывая старшего лейтенанта, который торчал перед ним со связанными за спиной руками, но уже в нормальном виде – в штанах.

– Немного опоздал ты, парень, – наконец сказал Лев, отметив, как метнулись испуганно глаза Волошука. – Еще немного, и ты окончательно бы опоздал. Безвозвратно. И не твоя заслуга, что этого не произошло. Это наша заслуга. Если бы не мы, и лежать нашему президенту сейчас на трассе обгорелому до костей рядом с развороченной машиной.

– Что случилось? – спросил Паша.

– Чуть на фугас не нарвались. Сделали ложный выезд с пустым кортежем и чуть не нарвались. То ли этот Валииди узнал, что президента в машине нет, то ли еще что-то. Эксперты там сейчас на дороге взрывное устройство разбирают и думают.

– В машине Кусок был? – догадался Коневский.

– Ну, ты у нас лицом не вышел, а он похож, – вздохнул Рокотов, вылезая из машины и устало разминая ноги. – Забирайте этого и поехали. Надо докладывать и принимать решение.

– Ну? – Коневский смотрел шефу в глаза и по привычке теребил свой нос. – Какое решение принял большой босс?

Рокотов опустил телефонную трубку, посмотрел на своего заместителя и неожиданно улыбнулся.

– Эх, Серый, если бы не твои привычки, быть бы тебе великим разведчиком. У тебя нос и так заметный, а ты к нему еще и внимание привлекаешь руками. Теребил бы что-нибудь другое.

– Это тебе большой босс сказал?

– Нет, это чисто мое, – уже без улыбки ответил Рокотов. – Президент принял решение. На встречу пойду я.

– Почему ты? – нахмурился Коневский. – Отдал бы приказ, и Валииди повязали бы в два мгновения. Или пусть шел бы кто-нибудь из его охраны.

– Они давно примелькались, – покачал головой Рокотов, – любого еще на подходе засекут, идентифицируют и… ничего не получится.