схватила их и сунула в карман. Затем она обратила внимание на свой лифчик, но скривилась, когда увидела, что он порвался в том месте, где спереди соединялся между двумя чашечками. Бет не помнила, как это произошло. На самом деле, она не могла припомнить, чтобы его вообще снимали, но пару раз все становилось немного диким, так что….

«Ты проснулась».

Бет оглянулась и увидела, что Скотти спешит обратно к ней. Отступив от его тянущихся рук, Бет поморщилась и сказала с небольшим смущением: «Мне нужен душ. И нам, наверное, стоит пойти за продуктами. Я довольно голодна.

— А, не надо покупать продукты, — почти извиняющимся тоном сказал ей Скотти. — Одилия и Донни позаботились об этом вчера.

«Вчера?» Бессмысленно повторила Бет, а затем ее осенило, и она с тревогой спросила: «Сегодня воскресенье? Во сколько… Вопрос замер у нее на губах, когда она взглянула на грязные окна и заметила, что свет проникает внутрь. Это не был серый свет раннего рассвета. На самом деле, это было похоже на яркий свет раннего полудня.

— Все в порядке, — заверил он ее. «Только одиннадцать часов. У нас есть время добраться до аэродрома.

— Боже мой, — выдохнула Бет, бросаясь к двери.

— Подожди, Бет! Скотти последовал за ней по пятам. «Нам нужно поговорить.»

— Почему ты не разбудил меня? — воскликнула она, выходя на солнечный свет.

— Потому что я тоже спал. Магнус разбудил меня несколько минут назад, чтобы предупредить, что уже пора.

«Боже мой, мне нужно принять душ, переодеться, убедиться, что я все упаковала, и… я даже не провела время с Матиасом. Он будет обижен на меня. Я… Черт возьми, я хотела позвонить Кире и убедиться, что она полетит с нами. Черт возьми, надеюсь, в самолете хватит места для всех. Знаешь, она берет своих телохранителей.

— Нет, я не знал. Но». Скотти позволил своим словам умереть и остановился, когда Бет добралась до задней двери и проскользнула внутрь. Она все еще болтала о делах, которые должна была сделать, когда дверь за ней закрылась.

— Вот и поговорили, — пробормотал он про себя и тут же вздрогнул, когда мокрый нос ткнулся в его ладонь.

— Ты нравишься Пайпер, — прокомментировал Матиас, давая знать о своем присутствии.

Скотти погладил добермана и нашел это странно успокаивающим.

— Я так понимаю, ты во всем разобрался с Бет? — спросил Матиас после короткого молчания.

Скотти покачал головой. — Я хотел, но мы просто….». Он неопределенно махнул в сторону гаража.

— А, — разочарованно сказал Матиас. «Значит, она не услышала и не приняла твоего объяснения, почему ты не претендовал на нее?»

«Еще.» Скотти подчеркнул это слово. «Я еще не потребовал ее. Я собирался сделать это, в конце концов.

Матиас с сомнением посмотрел на него. «Ты уверен, в этом?»

«Конечно, — твердо сказал он, а затем добавил: — Когда мы встретились, она была травмирована своим прошлым и своим оборотом. Я просто ждал, пока она выздоровеет».

«Ты уверен, что не ждал, когда она, наконец, полностью развалится, и ты сможешь провести над ней стирание разума три на одного?» — тихо спросил Матиас. «Чистый лист. Никаких воспоминаний о ее днях в борделе, так что ты мог бы сам забыть об этом?

— Это было не… — Скотти нахмурился. «Это плохие воспоминания для нее. Я думал только о том, чтобы облегчить ее страдания».

— О, Si, рассказывай больше. Матиас не поверил ему, а затем сказал: — Когда она рассказала мне о твоем желании провести стирание памяти, я удивился….».

«Что?» — осторожно спросил Скотти, когда Матиас замолчал.

«Мне было интересно, что бы произошло, если бы тебе удалось убедить Дри позволить тебе исполнить 3-на-1», — признался он. — Была бы Бет для тебя возможной спутницей жизни? Или удаление этих воспоминаний о ее прошлом изменило бы ее личность так, что вы больше не были бы подходящими спутниками жизни? В конце концов, все мы сформированы нашим опытом».

«Значит, ты охотник за изгоями в Великобритании? Как ты им стала?»

Бет слабо улыбнулась, когда Кира с явным интересом наклонилась к Одилии. Если не считать того факта, что Кира была блондинкой, а у Одилии длинные темные волосы цвета каштана, умбры, гикори и шоколада, женщины были очень похожи. Они обе были красивы, обе были выше нее примерно на девять дюймов(23 см) и обе тяжелее ее на добрых двадцать фунтов(10 кг). Бет не удивилась, что Киру заинтересовал опыт другой женщины.

Смех в задней части самолета привлек ее внимание, и Бет увидела, как Скотти общается с мужчинами. Он, Донни, Магнус и Рикарт заняли позиции, прислонившись к стене у туалета, когда садились. Кира приехала со всеми четырьмя своими телохранителями, и, как и опасалась Бет, в самолете не хватило мест для всех. В таком случае мужчины оставили места для женщин. Мест было бы как раз достаточно, если бы на сцене не появились люди Скотти, но теперь одно место пустовало, потому что никто из мужчин не претендовал на него.

Скорее всего оно, как и она, было невостребованным местом, внезапно подумала Бет Только был один мужчина, который должен был претендовать на нее, а его это не интересовало. По крайней мере, он не сказал, что требует ее, и даже не спросил, позволит ли она ему все эти часы в гараже. Они просто трахались, как обезумевшие кролики, пока у них не кончилось время. Некоторые женщины, возможно, восприняли это как его притязание, но Бет не была настолько глупа, чтобы сделать это. Благодаря жизни смертной в ее постели было много мужчин, и она видела, как многие покидают ее. Секс — даже дикий, страстный секс — не был декларацией чего-либо. Это был просто секс.

«Пожалуйста, расскажи мне. Da?

Бет взглянула на Киру и с легкой улыбкой покачала головой. Каким-то образом девушке удалось заставить свою просьбу звучать как королевский приказ. Это был навык, и Одилия, по-видимому, откликнулась на него, потому что она подчинилась.

«Я обратилась в 1852 году, однажды ночью, когда мы спали, бессмертный изгой вторгся в наш дом. Мне было десять, — сказала женщина, привлекая все внимание Бет, когда поняла, что они в некотором роде ровесницы. Бет прошла оборот на сорок лет позже Одилии, но она была на сорок лет старше. Они родились в один год. И год, когда Одилия была обращена, был годом, когда отец Бет продал ее в бордель.

— Он разбудил весь дом, — продолжила Одилия. «А потом он убил каждую живую душу одну за другой — моих родителей, моих сестер и всех слуг до последнего.