Мама выходит из кухни с полотенцем на плече, подходит, целует в щеку и обнимает. Мы встречаемся взглядами, она только слегка качает головой и уходит обратно. Отошла, значит. Теперь можно и поговорить.

Но до разговора мы добираемся только на следующий день, когда Гоша убегает гулять.

Сижу с чашкой чая, пока мама режет салат. Вожу по ободку, а потом говорю:

— Мам, мы с Ромой разводимся.

Она замирает, несколько секунд остается неподвижной, а потом продолжает резать салат. Но почти сразу откидывает в сторону нож и поворачивается ко мне.

— Уверена?

Я киваю, она кивает в ответ.

— Из-за этого?.. — кажется, ей претит просто произнести имя. Теперь я качаю головой.

— Нам надо было давно развестись, мам, — отвечаю ей. — Я не рассказывала, но у нас уже долгое время все не очень хорошо. Точнее, вообще никак. По сути, мы живем в одной квартире как чужие люди.

Мама потирает лицо руками.

— А Гоша как же? — задает вопрос.

— Я хотела с ним поговорить, но полночи думала и поняла, что не сейчас. Везти его с собой в Москву на данный момент не разумно. А оставлять здесь одного с такой информацией… Я тоже не могу. У него и так сложный возраст.

Мама кивает, поджимая губы.

— А что Рома говорит?

Выдыхаю. Что Рома говорит… Ничего он не говорит.

— Он согласился. Я вернусь домой, мы с ним все обсудим, как лучше устроить… Поживу пока в комнате Гоши. Там видно будет.

Мама тяжело опускается на табурет рядом со мной. Некоторое время рассматривает, а потом обнимает, целуя в затылок.

— Ну ничего, Милаш, всякое бывает в жизни, — бормочет она мне в волосы, а я вдруг осознаю, что у меня на глаза наворачиваются слезы. — Если решила, пусть будет так… Ты меня извини, я тогда сгоряча наговорила. Конечно, мы тебя поддержим. Можете у нас с Гошей пожить какое-то время. Или совсем. Ты же знаешь, мы тебя примем и поможем, чем сможем.

Я начинаю плакать. Судорожно так, цепляясь за маму, она гладит меня по голове. Мне наконец-то становится легче, все эти дни я носила эмоции в себе, давила, стараясь быть спокойной, но сейчас я плачу — и мне хорошо.

— Что у вас случилось, Мил? — спрашивает мама, когда я успокаиваюсь и, умывшись, возвращаюсь в кухню. — Кто такой этот Тимур?

— Я не хочу об этом говорить… — качаю головой. — Так вышло… Рома сам подтолкнул меня к нему. Конечно, это не оправдание, но… Потом он просил прощения и сказал, что все равно хочет быть со мной.

Мама только тяжело вздыхает на каждое предложение.

— Что за мужики пошли, — выдает в конце. — Ну и правильно, Милаш, правильно. Если все так… Ни к чему это. Ты еще молодая. Найдешь себе кого-нибудь.

Я ничего не отвечаю — сейчас мои мысли точно не движутся в таком направлении. Мне бы разобраться во всей этой ситуации с Гошей и Тимуром.

Домой я уезжаю, так и не рассказав ничего сыну. Понимаю, что время идет, но лучше сначала все уладить с Ромой, а на следующих выходных я заберу Гошу и тогда уже…

Домой я приезжаю около восьми вечера, сую ключ в дверь, но он не проворачивается, значит, Рома дома. Звоню, почти сразу он открывает дверь.

— Явилась, — усмехается, отходя. Я делаю шаг за порог и застываю: в прихожей стоят чемодан и сумки, в которых лежат мои вещи.

Я закрываю дверь и растерянно перевожу взгляд с вещей на мужа.

— Что это значит? — произношу непонимающе.

— В смысле что? Ты же решила со мной развестись? Вот, будем разводиться. Квартира моя, ее мой отец купил, так что не рассчитывай, что я соглашусь делить имущество.

— Что? — я так обалдеваю, что даже не могу ничего толкового сказать. — Ты в своем уме?

— Только не надо этого, Мили. Не строй из себя святую невинность. Это ты трахалась с Мираевым, ты хочешь разводиться. И это из-за тебя меня лишают родительских прав.

— Ты что, пьян? — я присматриваюсь к мужу и обнаруживаю блеск в глазах, какой бывает у него после алкоголя.

— Тебя это уже не ка-са-ет-ся, — выдает он по слогам. — Вот твои вещи, забирай их и проваливай к своему Тимуру. Гоше уже там напела песен про то, какой я мудак, да? Чтобы он готов был встретить нового папочку? Думаешь, он будет хорошим отцом? Черта с два. Он будет покупать его любовь, потому что может это сделать. Нельзя просто взять и полюбить человека, который тебе никто. А Тимур Гоше никто. Это я его отец. Я, блядь, его воспитывал, несмотря на то, что он не мой сын! А вы все очень здорово придумали, молодцы. Вот и вали нахрен отсюда, Мили. Давай!

Он пинает ногой чемодан, тот скользит по паркету в мою сторону. Я не двигаюсь, так и стою с открытым ртом, пытаясь прийти в себя.

Обвожу взглядом вещи, снова смотрю на мужа. Я не хотела так, я хотела нормально, по-человечески, мы ведь не чужие друг другу люди. Я понимаю, им движет боль. Даже если ты предал, как сделал он, приняв предложение Тимура, это не значит, что тебе не будет паршиво от осознания этого предательства. Как паршиво мне — оттого, что я изменила.

И тем не менее я была уверена, ему хватит сил вести себя цивилизованно. Я крепче сжимаю спортивную сумку, с которой ездила в командировку.

— Завтра я вызову машину и увезу вещи, — произношу спокойно. — Надеюсь, не сменишь замок за это время?

— Сука, — бросает он и начинает нервно смеяться, качая головой. — Я тебя, между прочим, любил!

Эти слова звучат как упрек, бьют по больному. Я разворачиваюсь, открываю входную дверь, а потом говорю:

— Я тоже тебя любила, Рома.

Сижу в кафе неподалеку от дома, передо мной чашка кофе, к которой я так и не притронулась. Смотрю перед собой, пытаясь понять, как действовать дальше. Конечно, я не думала, что будет легко, но такого точно не ожидала… Мне завтра на работу, а я сижу и не знаю, куда податься. Позвонить Насте? У нее однушка, конечно, но она может приютить меня, пока я не подыщу новое место жительства. Другого выхода все равно нет, гостиницу я не потяну.

Может, Рома проспится и остынет? Поймет, что поступает неразумно. Ведь не только меня выгоняет, но и Гошу по факту… Но пока Гоши нет, я точно появлюсь в квартире только для того, чтобы забрать вещи. Я не хочу видеть Рому и уж тем более говорить с ним.

Телефон звонит в моих руках, когда я ищу Настю в списке контактов. Тимур. Немного поколебавшись, снимаю трубку.

— Ты где сейчас? — спрашивает он, не здороваясь.

— А что?

— Просто назови адрес. — Я растерянно диктую, он добавляет: — Сиди там.

После чего кладет трубку, так и не объяснившись. Что все это значит? С чего этот звонок? Зачем мне его ждать? Что Тимур еще задумал? Сочинил новые условия? Решил дожать меня?