Зауряд-прапорщик 494-го полка Змеевский доносил, что его «роты отступили только при виде сдававшихся финляндцев под пулеметным и фронтальным огнем и при обходе их с флангов» (дело 366–184).

Зауряд-прапорщик Лоскутов, командир 5-й роты 494-го полка, доносил от 7 сентября за № 115: «В это время на левом нашем фланге наступала 6-я рота Финляндского полка. Нижние чины обратили мое внимание, что несколько человек германцев стоят с винтовками наизготовку и люди 6-й роты финляндцев проходят им в тыл, без оружия. Нас это смутило. Так как с левого фланга был неприятель, с правого фланга и в упор по нас стреляли из пулеметов и ружей разрывными пулями, я решил отступать».

Эти свидетели 494-го полка были на месте несомненно; правда эти показания даются ими через 5 дней, в реляции, стремящейся ответить на упреки финляндцев, что они их не поддержали, и оправдать свое отступление. Из уцелевших офицеров 8-го полка на месте находился только прапорщик Котов, который пошел с полуротой 5-й роты на помощь 6-й и 7-й ротам, но по-видимому был немного контужен в самом начале боя. Сохранилась записка, написанная каракулями; только подпись принадлежит Котову; приводим, с соблюдением орфографии, этот документ, написанный под ближним пулеметным огнем: «3-й бтл. Командиру батальона номер 40 северо-западная леса у господс. дома несу большие потери подпрапорщик Суботин тяжело ранен. 9-й полуроте ранило 11 чел. убито 1. 5 роты 20 ран. 10 убит Противник прекратил перебежки и обстреливает нас сильным ружейным и пулеметным огнем Роты окопались. Прошу прислать заместителя страшно кружитса голова ничего ни соображаю командир 5-й роты Котов».

Командир батальона 8-го полка штабс-капитан Печенов, непосредственный автор реляции со штыковой схваткой, по-видимому лично не наблюдал гибель своих рот, но констатирует, что из 21/2 рот его батальона, принимавших участие в атаке, из боя вышло только 56 штыков.

Донесения 494-го полка, через штаб 124-й дивизии стали по-видимому известны штабу 2-й Финляндской дивизии. Приводим, как эпилог, следующую записку начальника штаба 2-й Финляндской дивизии, написанную через 9 дней: «11 сентября 1915 г. 10 ч. 50 м. утра № 190. Командующему 8-м Финляндским стрелковым полком. Начальник дивизии приказал донести о причинах сдачи в плен 6-й роты вверенного вам полка 2 сентября и об обстановке, при которой она происходила». Это требование забылось среди тех жертв, которые потребовал Свенцянский прорыв, и осталось без ответа.

В этих боях на Мейшагольской позиции (29 августа–2 сентября), в которых 5-й полк был сначала прорван и затем должен был восстановлять свое положение, казалось 5-й полк должен был бы понести наибольшие потери. В действительности при общей боевой потере 2-й Финляндской дивизии в 20 офицеров и 1 793 стрелков, на долю 5-го полка приходится только 217 стрелков, а все офицеры оказались живы и здоровы. Совершенно ясно, что 5-й полк, открывший фронт, проехался главным образом за счет «белых негров», какими для него являлись все передаваемые в распоряжение его командира подкрепления, примерно так, как на гигантских шагах катается за чужой счет умеющий отставать на два шага от своего места. Шиллинг мог поддерживать свою популярность в полку, только искусно взваливая на других его задачи. Но это было уже разложение. Количество убитых стрелков в дивизии по документам оказалось 492, раненых 1 123, а пропавших без вести – только 119 (сверх того 42 контуженных и 17 оставленных на поле боя). Несомненно следует количество потери пленными увеличить на сотню и настолько же сбавить количество убитых. Пограничная дивизия потеряла 10 офицеров и 1 896 нижних чинов. Потери 124-й дивизии – около 1 250 человек (главным образом 494-й полк – 756, и 496-й – 289). Итого, потери V Кавказского корпуса превышали 4 900 человек; эти громадные потери находятся в явном не соответствии с второстепенными задачами, которые он пытался разрешить, и объясняются плохим управлением свыше, детской работой артиллерии, эгоизмом 5-го и 7-го полков, плохой строевой подготовкой, особенно пограничников, державшихся при наступлении кучно. Бестолковые атаки на с. Кемели были окончательно прекращены только 4 сентября, одновременно с переходом гвардии к обороне, вследствие сообщения авиационной разведки о движении крупных колон немцев против V Кавказского и гвардейского корпусов. Этому предупреждению авиации группа Олохова обязана выигрышем в 5 дней для спокойного занятия оборонительного положения и подготовки ко встрече немецкой атаки.

Потери частей V Кавказского корпуса повели к некоторому понижению боеспособности. Наиболее пострадавший 8-й полк наша дивизия пополнила немедленно остатками безоружных от других полков, и сумела получить из тыла винтовки для вооружения 8-го полка. Команда безоружных, пробывшая в моем полку свыше 3 недель, получила дополнительную подготовку, особенно по окопному делу, ознакомилась с порядком на театре военных действий, дисциплинировалась и была несомненно лучше сколочена, чем прибывавшие на театр военных действий роты пополнения; правда, лучшая и большая часть команды безоружных была уже выбрана на пополнение потерь 6-го полка; от раненых и убитых винтовки тщательно собирались ротами. Я без горести расстался 4 сентября 1915 г. со своими 80 последними безоружными и таковых больше не наблюдал до самого конца войны. В этот момент в нашу дивизию прекратился и приток рот пополнения; последние стали вновь поступать лишь в самом конце сентября. Только 3–4 недели дивизия оставалась без пополнения, но этого было достаточно, чтобы сморщить ее до очень скромных размеров.

Уже 4 сентября 6-й полк на левом участке Мейшагольской позиции должен был быть смененным пограничной дивизией. Смену можно было произвести только ночью, и ночью же пограничные полки должны были совершать рокировку справа налево, чтобы подойти к левому участку скрытно от наблюдения неприятельской воздушной разведки. Но для этого уже требовалась известная сноровка от штаба пограничной дивизии и известная аккуратность и маршевая дисциплина от полков. Фактически пограничники начали собираться в Левиданах только после 5 часов 4 сентября, когда уже рассвело, и смену я отложил на следующую ночь, во избежание напрасных потерь. Вследствие этой расхлябанности пограничного командования мой полк поступил в резерв среднего участка на сутки позже, чем рассчитывали высшие штабы. Если бы немецкий переход в наступление состоялся на 4 суток раньше, это могло бы иметь очень неприятные тактические последствия.[62]

7 сентября вечером 6-й полк занял средний участок, сменив 5-й и 8-й полки. Кемели были потеряны 29 августа; уже 8 суток наши части находились на среднем участке приблизительно в том самом положении, которое я принял; но что там были за окопы! Нарыто было много, но не глубоко, бестолково, бессвязно, точно здесь паслись дикие свиньи; каждый взвод устраивался, где попало, по-дилетантски; в расположении окопов