Альвах дотронулся до кинжалов в ножнах, привязанных ремешками к его бедру. В трудную минуту он всегда принимал решения быстро, без душевных терзаний, потому что знал: сомнения – враг, сидящий в тени. И, возникни необходимость убрать Винсента, он не растеряется.

Поселок, находившийся всего в десятке километров от Мурусвальда, походил скорее на маленький городок с ухоженными чистыми улочками, цветниками и дамами в накрахмаленных платьях в сопровождении господ. В поселке даже существовали собственный небольшой театр, школа музыки и театрального искусства, множество мастерских и книжных лавок, а также сад с лечебными растениями – гордость местных лекарей. Столько уникальных трав, сколько выращивали здесь, нельзя было найти даже в столице. Конечно, на окраинах все еще процветала фермерская жизнь, и возделанная земля кормила не одно поколение жителей. Евандер знал, что устроенный здесь привал даст замечательную возможность Винсенту обогнать их отряд, и если его друга ничто не задержит, то он пройдет Мурусвальд раньше, чем лжепринцесса ступит на дорогу к городскому храму.

Жители Мурусвальда по праву гордились монументальным сооружением, украшавшим центральную площадь. Городской храм в десятки раз превосходил размерами храм у озера, в котором совершали жертвоприношение; у его дверей собирались сотни и сотни тысяч прихожан, внимая служителям Санкти, а на протяжении многих веков монаршие дети следовали традиции, вознося молитвы в храме во второй столице, пусть это и не требовалось для ритуала. Со временем простая молитва обросла ворохом деталей и превратилась в обряд, который стал представлением для народа, и уже мало кто помнил, что ко второй столице само жертвоприношение не имеет никакого отношения.

Евандер догадывался, что Агату поведут в городской храм, чтобы не вызвать подозрений у народа, и надеялся, что настоящая принцесса не побоится пропустить необязательную для ритуала молитву, выигрывая себе тем самым еще немного времени.

В поселении поблизости второй столицы лжепринцессу уже ждали. Новость о том, что ее высочество прибудет со дня на день, разнеслась как пожар, и каждый житель желал увидеть монаршую дочь хоть краешком глаза. Самые любопытные встречали процессию возле въезда в поселок, размахивая знаменами с изображением белой лошади на синем поле – гербом Мурусвальда.

Агата заинтересованно выглядывала из кареты, не внимая наставлениям Евандера, – лжепринцесса игнорировала своего рыцаря после того, как вывихнула ногу.

– Ваше Высочество! – Евандер в который раз попытался привлечь внимание госпожи, но она продолжала делать вид, что его не существует. Заметив флаги, страж отвлекся на радостные лица встречающих.

«Жаль, настоящая принцесса не увидит радости своих подданных», – подумал он мельком.

– Добро пожаловать, Ваше Высочество! – пробасил широкоплечий мужчина, ударяя рукой по доспеху. Агата еще больше вытянула шею, желая рассмотреть «своих» подданных. – Мы будем бесконечно счастливы принимать вас в нашем уютном поселке, пусть и недолго. Пир в честь милостивой принцессы уже подготовлен, и после него мы с честью сопроводим вас до второй столицы. Мурусвальд откроет вам свои ворота уже этой ночью.

Позади кареты послышался довольный гул стражи. Евандер, понимая, что упустил что-то важное, спросил взволнованного мужчину:

– Ее Высочество не останется в поселке до завтра?

Услышь эти слова Силиус, по его желанию Евандер вылетел бы и из седла, и из процессии в целом.

Встречающий настороженно ответил:

– Как и просил господин Феликс, все необходимые приготовления были сделаны еще ночью. Мои люди со всей тщательностью собрали провизию, строго следуя списку, и я не посмею надолго задерживать Ее Высочество.

Евандер почувствовал, как воображаемая петля на его шее резко затянулась.

Громадный Мурусвальд был виден даже отсюда – шпили домов сизой дымкой нависали над горизонтом. Им достаточно нескольких часов, чтобы туда добраться, тогда как Винсент, по его подсчетам, окажется там не ранее завтрашнего утра, и нет ни одного шанса, что ему удастся выйти раньше них к храму у озера.

– Тенебрис подери… – прошептал Евандер.

«Нужно что-то делать», – набатом звучала мысль, пока он лихорадочно пытался найти решение.

* * *

Пиршество было в самом разгаре. В большом зале, вместившем около сотни гостей, воздух полнился голосами, и у Евандера закладывало уши. В отличие от своего охранника Агата чувствовала себя великолепно: в роскошном алом платье, с драгоценностями на шее и в волосах – лжепринцесса ощущала на себе десятки восхищенных взглядов. Сегодня она – самое необычное зрелище, и чувство собственного великолепия наполняло душу ее пьянящей радостью.

Евандер с интересом отмечал, как элегантно двигалась его госпожа, сколько явного снисхождения сквозило в ее взгляде. Людей, которые восторженно окружили самозванку, она полностью подкупила лишь своим обликом. Хозяин поместья, в котором принимали ее высочество, упивался собственной значимостью – после сегодняшнего приема его авторитет среди жителей поселка вырастет до невиданных высот, ведь сколько гостей прибыло к нему вслед за принцессой! Даже сын графа, ведомый любопытством, приехал из Мурусвальда, чтобы увидеть дочь короля раньше жителей второй столицы. Евандер продолжал наблюдать за Агатой и гадал, кто же она на самом деле: в лесу она вела себя как сельская девица, неожиданно получившая власть над другими; сейчас же, в зале, полном почитателей, Агата предстала знатной дамой, очаровав всех присутствующих в зале. Силиус и Феликс тоже наблюдали за своей протеже, надеясь, что лжепринцесса никому не покажется странной. Но вроде жителям поселка она понравилась, и они готовы были целовать подол ее алого платья в знак ничего не стоящего восхищения.

Сын графа, Орфей, быстро пал жертвой очарования принцессы и с завидным упорством боролся за внимание Агаты. Прекрасно понимая, что его ничто не может связывать с госпожой, чья жизнь стремительно подходит к концу, он мечтал прослыть тем, кто успел украсть ее сердце за один вечер. Орфей уже предвкушал истории, которые будут пересказываться по всему королевству: о прекрасной любви, разбившейся о жестокие традиции. Образ романтичного героя, наполненный еще юношескими мечтами и представлениями о высоком, будет воспеваться в балладах не один век. Он станет героем, чья душа искромсана потерей, и симпатия народа ему будет гарантирована.

Агата наслаждалась разговором с благородным незнакомцем, радуясь его вниманию и понимая, что несколько мгновений фантазии не повлияют на ее жизнь, но смогут оставить поистине незабываемые воспоминания. Орфей, опережая стоявшего рядом хмурого мужчину с длинными волосами, схватил с подноса последний бокал с игристым вином и предложил принцессе:

– Наше лучшее вино, Ваше Высочество, но даже его изысканный оттенок едва сравнится с вашим нарядом. Вы словно роза, с чьей красотой не посмеет соперничать ни один другой цветок. – Комплименты сыпались, словно осенние листья в грозу, и Агата довольно улыбалась, прекрасно зная им цену – даже капля вина в ее бокале стоит дороже; вино сильно отдавало травами, и лжепринцесса, впервые попробовав дорогой напиток, довольно прикрыла глаза.