Губы их снова соединились в страстном поцелуе. Он больше не сдерживался, его ласки стали смелее и настойчивее. Лаура отвечала ему с не меньшей страстью.

Все еще сжимая в ладонях пряди ее волос, он раздвинул ей ноги и снова лег на нее сверху. Острое наслаждение пронизало все его тело, хотя получить желанное он тотчас не мог – мешала одежда.

Это была сладчайшая из всех пыток.

С огромным трудом заставив себя отстраниться от нее, он сел на кровати по-турецки, чтобы освободить ее от оставшихся одеяний. Осторожно распустив узлы подвязок, он стянул с ее изящных ног чулки и залюбовался маленькими розовыми ступнями. Лаура прерывисто вздохнула. Он поднял голову и едва не лишился чувств – так прекрасно было зрелище, представшее перед его глазами. Она приподнялась на локте, глядя на него сквозь полуопущенные длинные ресницы, почти скрыв под ними свои зеленые глаза. Лицо ее обрамляли роскошные мягкие локоны медно-рыжих волос, спускавшихся на плечи водопадом. Грудь ее плавно вздымалась, а при каждом вздохе под тонкой тканью сорочки вырисовывались отвердевшие крупные соски. Немного припухшие после поцелуев губы были влажные и слегка полуоткрытые. Греческая сирена…

Не отводя от нее взгляда, он соскользнул с кровати, чтобы сбросить с себя ставшую ненужной одежду. Камзол, шейный платок, сорочка, панталоны – все полетело на пол. Но куда же запропастился проклятый зажим для сапог?!

Ей следовало бы испытывать жгучий стыд, но Лаура чувствовала лишь жар и холод. Жар, поднимавшийся откуда-то из глубины тела, затопил ее без остатка, от кончиков пальцев до корней волос. А снаружи повеяло холодом, так что кожа у нее покрылась пупырышками. Она следила за Джулианом, который в этот момент отыскал непристойного вида зажим для сапог и принялся стаскивать с ног тугие ботфорты. Покончив с этим, он направился к ложу, и все его движения были исполнены силы и грации. Он был похож на хищника, вышедшего на охоту. По телу Лауры пробежала дрожь. Ведь жертвой этого опасного дикого зверя должна была стать она…

Но вот он снова очутился рядом, склонился над нею. Блики света от пламени свечей покрыли причудливым узором его мускулистую спину, его широкие плечи и стройный торс. В его густых темных волосах стали заметны пряди с багрово-красным отливом.

Лаура подняла руку и несмело коснулась его лба, затем провела пальцами по скуле и щеке, по линии подбородка.

«Странно, – подумала она, – у него успела отрасти щетина, а ведь он брился так недавно, ранним утром…»

Осмелев, она очертила указательным пальцем контуры его рта и с испугом отняла руку, когда он сделал вид, что хочет схватить ее палец губами. В глазах его плясали золотые искры. Он улыбался ей так нежно, так пристально на нее смотрел, словно опасался, что она может удариться в бегство. Мысль о том, что это и впрямь возможно, отчего-то придала ей уверенности в себе. Она принялась ласкать его грудь, покрытую короткими курчавыми волосами, упругий живот… Рука ее вдруг замерла. Она почувствовала, как весь он напрягся. А потом неожиданно для него и себя дотронулась до возбужденного члена, который оказался гораздо крупнее и тверже, чем ей представлялось, когда она несмело бросала на него взгляды. От неожиданности она отдернула руку с такой поспешностью, как если бы коснулась раскаленного железа.

Он негромко рассмеялся, взял ее за руку и поместил ее на прежнее место, а потом прошептал ей в зардевшееся ухо, что ничего зазорного в этом нет, что оба они всего лишь покоряются воле природы.

Лауру несказанно удивило, что он тоже дрожал. И хотя губы его улыбались, по телу пробегали судороги. В этот миг она ощутила всю полноту своей власти над ним. Пальцы ее снова коснулись его члена, кончиками их она несколько раз провела взад и вперед по всей его длине.

Джулиан издал хриплый стон и взмолился:

– Довольно! Теперь настал твой черед, моя ненаглядная зимняя роза.

Ей оставалось одно – сдаться под его натиском. Он лег на нее сверху, и они снова утонули в мягкой перине. Покрыв ее лицо и грудь быстрыми страстными поцелуями, он приподнялся и раздвинул ее бедра коленом. А потом ухватился за подол сорочки, стащил ее с прекрасного тела и швырнул на пол. Взгляд его скользнул по совершенным формам ее фигуры. Лауру охватила сладкая истома. Она чувствовала, что буквально тает под его пламенным взглядом, как кусок льда под солнечными лучами. Он поднял голову, и глаза их встретились. В глубине его больших темных зрачков переливались искры. Его призывный взгляд, исполненный восхищения, выражал столь многое…

Он словно проник в самые потаенные глубины ее существа, пробудив чувства такой неистовой силы, что ей на миг стало трудно дышать. На глаза ее навернулись слезы. О, как она любила его, Джулиана Норклиффа, шестого графа Локвуда! Только поэтому она уступила его страстному порыву, поэтому решила не возвращаться в Виргинию…

Но ей не удалось додумать эту мысль до конца. Он склонился к ней, своим горячим дыханием пощекотал ей висок и шею. Снова прошептал, что не сделает ей больно, что жаждет лишь одного – доставить ей наслаждение. И она снова почувствовала огненные прикосновения его мягких губ и языка. Он целовал и ласкал ее шею, грудь, соски. Какая-то неведомая сила заставляла ее выгибать тело дугой навстречу его ласкам. Закрыв глаза, она стонала от вожделения, которое все нарастало, грозя испепелить ее. Он приподнялся на локтях и впился губами в ее губы. Интимные части их тел соприкоснулись. Лаура всхлипнула от острого наслаждения. Но вот его упругий член скользнул внутрь влажных складок между ее ног, и она почувствовала давление. Кожа в преддверии ее лона натянулась, нежная тонкая плоть противилась слиянию их тел, но преграда эта была слишком слаба, чтобы предотвратить или даже просто отсрочить неизбежное, Вдруг все тело ее пронзила резкая, острая боль. Лаура вскрикнула и открыла глаза. Джулиан замер. Во взгляде его угадывались нежность и изумление.

– О Боже, Лаура… – хрипло прошептал он и бережно коснулся губами ее лба.

Лишь когда она расслабилась, отдавшись его нежным поцелуям, он начал осторожно приподнимать и опускать бедра. Его член ритмично двигался в ее лоне. И хотя прежней острой боли она не ощущала, но не испытывала также и наслаждения, о котором грезила и которое было ей обещано… Издав протяжный стон, Джулиан снова замер. Голова его бессильно поникла. Он коснулся лбом ее плеча. Лаура задумчиво поглаживала его обнаженную спину.

Вот, оказывается, каково это. Ласки Джулиана доставили ей умопомрачительное, ни с чем не сравнимое наслаждение, но сам акт, последовавший за этим, оказался болезненным, и только… Она отказывалась понимать женщин, которые добровольно позволяют мужчинам проделывать с собой такое. Ради чего они на это идут?

Все еще продолжая сжимать ее в объятиях, Джулиан коснулся губами ее щеки, укрыв ее и себя одеялом.

– В следующий раз все будет иначе, вот увидишь.

– В следующий раз?

Уловив нотки разочарования в ее голосе, он от души рассмеялся.

– Ненаглядная моя, природе отчего-то было угодно, чтобы первые объятия оказывались для женщин болезненными. Но теперь все самое неприятное позади. Отныне ты будешь только наслаждаться нашей близостью. Помнишь, что ты ощущала, пока тебе не стало больно? Все будет так же, только гораздо лучше.