Когда Соединенные Штаты охватила гражданская война, она затронула и чероки. Добровольческие индейские части, выступавшие на стороне Конфедерации, столкнулись с индейскими отрядами Союза, и брат пошел на брата. Краснокожие сражались так же неистово, как и подразделения белых, а по части дисциплины могли даже дать им фору. Но пока они сражались, их недавно обретенные дома стояли разграбленные.

Затем были стычки с шайками бандитов, болезни и очередные захваты земель. За свойственный чероки стоицизм их прозвали «индейскими евреями». И если другие племена исчезали одно за другим, впав в отчаяние перед лицом совершаемых против них преступлений, то чероки выжили и сохранили традицию рассчитывать только на себя.

Имя Секвойи снова всплыло из небытия. В его честь назвали вид деревьев, произраставших в туманных лесах Калифорнии. Это были самые высокие деревья в мире.

Однако мы отклонились от рассказа о безрассудстве чероки. Гордость помогала им стойко перенести жестокое истребление в XIX веке, а потом забвение в XX-м, она же удержала их и от участия в Возмещении ущерба в XXI-м. Чероки отказались от «культурных репараций», предложенных правительством Америки накануне установления Бюрократии, отвергли богатства, посыпавшиеся как из рога изобилия на остатки других индейских племен и призванные успокоить чуткую совесть просвещенной и образованной публики в эпоху, которую теперь по иронии судьбы принято называть американским бабьим летом[20].

Они отказались от организации культурных центров, в которых разучивают старинные танцы и обряды. Пока остальные специалисты по возрождению индейцев реанимировали ремесла доколумбовой эпохи, стараясь «восстановить связь со своим культурным наследием», чероки спрашивали себя, чего ради они должны плести дешевые фенечки и шить одежду из кожи, если вместо этого можно формировать свой собственный, ни на что не похожий вариант американской культуры XXI века.

Объединившись с могавками и группками диссидентов, отколовшимися от других племен, они обменяли средства, полагавшиеся им по программе Возмещения ущерба, и половину доходов племени на членство в Лиге энергетических спутников. Теперь все сливки индейской молодежи мечтали участвовать в строительстве космических городов, подобно тому как их прадеды когда-то возводили крупнейшие города Америки. Чероки пожертвовали шансом разбогатеть в обмен на пропуск в небо.

И снова им пришлось дорого заплатить за свою гордыню. Когда Бюрократия принялась закручивать гайки, Лига восстала. Блестящие молодые ребята и девушки, подлинный цвет нации, тысячами гибли бок о бок со своими космическими братьями, потомками Энди Джексона и его рабов. Построенные Лигой города были уничтожены. Тем, кто выжил, разрешили остаться в космосе лишь потому, что кто-то должен был обучать тщательно отобранные Бюрократией свежие кадры.

Чероки, оставшиеся на Земле, тоже пострадали. Многие приняли участие в Конституционном бунте. Они оказались единственным индейским племенем, подвергшимся гонениям со стороны победителей не по одиночке, а в полном составе, наряду с Вьет-Амами и уроженцами Миннесоты. Вторая Дорога слез была так же печальна, как и первая. Только на этот раз чероки шли не одни, а с товарищами по несчастью.

Естественно, первое, самое безжалостное поколение бюрократических вождей однажды иссякло, и настала эра подлинных бюрократов. Правителей Гегемонии больше заботило не мщение, а производительность труда. Лигу восстановили, на сей раз под строгим контролем, и в колониях О’Нила пышным цветом расцвела новая самобытная культура, испытавшая сильное влияние со стороны оставшихся в живых первых строителей.

На Земле по-прежнему можно встретить представителей племени чероки, в то время как все остальные племена давным-давно либо растворились в нынешней космополитичной культуре, либо доживают свой век как забавные фрики, пережитки времени. Упертые чероки так и не хотят учиться на собственных ошибках. До меня доходили слухи о последней их безумной идее: они затевают совместно с Вьет-Амами и Израильско-Азиатско-Тихоокеанским союзом совместный проект по терраформированию Венеры. Звучит, конечно, смехотворно.

Впрочем, их нынешняя деятельность уже не имеет отношения к теме нашего разговора. Вот если бы мой предок Секвойя и его собратья сумели полностью перенять стиль жизни и мышления белого человека, они бы заработали для себя тепленькое местечко в его культуре и мирно растворились бы в ней, безо всяких страданий. Если же они продолжали сопротивляться, ведомые бездумным упрямством, подобно многим их соседям-индейцам, они бы, разумеется, все равно подверглись гонениям, но рано или поздно «добрые» потомки белого человека сменили гнев на милость.

Вместо этого чероки попытались нащупать компромиссный вариант, объединив очевидные преимущества западной цивилизации и сильные стороны собственного культурного наследия. Они экспериментировали и были взыскательны. Шесть долгих столетий они торили свой особый путь и пострадали от этого больше, чем какое бы то ни было другое племя.

Мораль моего рассказа, должно быть, очевидна. Мы, человеческая раса, столкнулись с той же дилеммой, что и индейцы, и должны сделать выбор: либо упорно воротить нос, либо всем сердцем впитать насчитывающее миллиард лет культурное наследие, предложенное Библиотекой. И пусть каждый, кто твердит о нашей избранности и особом пути, вспомнит опыт чероки. Они проделали долгий путь, и он еще не завершен.

Джейкоб умолк, и в зале надолго повисла гробовая тишина. Буббакуб по-прежнему сверлил его маленькими черными глазками-бусинками. Кулла тоже пристально смотрел на него. Доктор Мартин, напротив, опустила взгляд на столешницу и задумчиво сдвинула брови.

Дубровский держался поодаль: правая рука на левом плече, левая прикрывает рот, хитрые морщинки вокруг глаз. Кажется, он изо всех сил пытался не расхохотаться. «Наверняка один из сторонников Лиги, в последнее время в космосе от них не продохнуть. Надеюсь, ему хватит ума промолчать, – подумал Джейкоб. – Я и так уже достаточно искушал судьбу».

В горле у него пересохло. Он отхлебнул из тубы с апельсиновым соком, припасенной за завтраком.

Буббакуб выпрямился, заложив коротенькие лапки за голову, и окинул Джейкоба взглядом с ног до головы.

– Хорошая история, – наконец постановил он. – Я попросил бы вас записать ее для меня по возвращении. Это будет от-лич-ным уроком для землян. Хотя у меня осталась пара вопросов, как-нибудь при случае задам. Кое-чего я так и не-до-по-нял.

– Как вам будет угодно, пил Буббакуб. – Джейкоб поклонился, стараясь скрыть ухмылку. Не мешало бы поскорее сменить тему, пока представитель Библиотеки не доконал его занудными расспросами. Но где найти новый предмет разговора?

– Мне тоже очень понравилась история, поведанная другом Джейкобом, – засвиристели откуда-то сзади. – Едва уловив, о чем речь, я постарался приблизиться как можно тише. Рад, что мое присутствие никому не досаждало.

Джейкоб с облегчением вскочил.