— Не-ет! — завела Аня. — Оглянитесь! Геннадий тоже в пятнах, и рот у него утеночий.

Слово «утеночий» развеселило меня, но через секунду мне стало не до смеха. «Добрый папочка» напоминал божью коровку-альбиноску, его лицо было бледным, с множеством мелких красных пятнышек, а губы слегка раздулись.

— Гляньте на Машку, — визжала Пряникова, — и Олеся, и Катя, и Изабелла, — все заболели. И я! Мы умрем! Олег принес заразу! У него рак!

— Онкология не передается воздушно-капельным путем, — сказал Иван, — не пори чушь.

У меня нестерпимо зачесались щеки, лоб, подбородок, шея, спина. Отчаянно царапая ногтями кожу, я только сейчас сообразила, что в последнее время меня преследует зуд. Несильный, но постоянный, я регулярно почесываюсь, иногда шмыгаю носом и изредка чихаю. Правда, после Аниных причитаний эти симптомы резко обострились. Жаль, что у меня всего две руки, их сейчас определенно не хватает. Если кто-то начнет судорожно чесаться, то вскоре вы ощутите желание совершить то же самое. Пару мгновений в комнате стояла тишина, прерываемая лишь сопением. На всех присутствующих напала почесуха.

— Что с нами? — испугалась Юлечка.

— У Машки спросите, она сюда больного чумой приволокла, — заголосила Аня. — Почему Олег в комнате сидит? Отчего к ужину не спустился? А? Может, он умер?

— Муж в полном порядке, — залепетала Леонова, — у него обычная аллергия. Олег ею давно страдает! Может среагировать на продукты, воду, постельное белье!

Мне в заявлении Маши что-то показалось странным. Но вот что? А она продолжала:

— Олег не любит шумных компаний, предпочитает одиночество.

— За хреном вы сюда приперлись? — наскочила на Машу Юля. — Аня права. Я никогда не мучилась прыщами, а сейчас вот они, меленькие-меленькие. Вы инфекцию занесли. Тут эпидемия.

Иван повернулся к Комарову:

— Геннадий Петрович, я студент, а вы врач. Ну скажите им! У холеры другие симптомы.

— Ну… э… нет, — проблеял самозванец.

Я прикусила губу. Надеюсь, в дальнейшем Комаров поостережется называться доктором. Сейчас ему не позавидуешь, признаться в обмане он не осмелится, но и оказать помощь никому из нас не может. Мораль: не ври, Гена!

— Чума! Корь! Ветрянка! Туберкулез, — бушевала Аня. — Мой бедный муж! Кузенька умрет!

— Это просто смешно! — воскликнул Иван. — Корь и ветрянка в основном детские болезни.

— Ими может заразиться и взрослый, — поправила студента Белка. — Когда Степашка училась в третьем классе, школу закрыли на карантин по скарлатине. Дети спокойно переболели и вышли на занятия, а вот мама Кати Ивановой умерла. Она подцепила от дочки заразу. Помню, на похоронах отец Кирюши Макеева, врач, говорил: «После тридцати лет организм плохо справляется с болезнями, которые малыш переносит шутя».

Я дернула бабулю за руку:

— Не сей панику. Кому-то сосулька на макушку упала, и ему конец. Но это же не значит, что всех ледяшками поубивает.

— Мы все умрем? — всхлипнула Юля.

— Я видел кино, американское, там людей забросило на необитаемый остров. У них было всего полно: и еды, и одежды, но неожиданно началась эпидемия, — не к месту стал рассказывать Миша, — все заболели: вирус на острове разносили мухи. Вот.

— И что с ними случилось? — прошептала Юля, прижимаясь к Геннадию Петровичу.

Сейчас специалист по организации сексуального досуга не прикидывалась испуганной доченькой заботливого папеньки. Юлия на самом деле искала у него защиты. Комаров обнял девушку за плечи и без особого оптимизма пообещал:

— Все будет хорошо.

— На острове не осталось ни одного живого человека, — сказал Миша, — клевый ужастик!

— Кузенька-а! — заорала Аня. — О-о-о!

— Ой-ой-ой, — закудахтала Олеся, — надо маску надеть. Прям сейчас!

— Они у нас есть? — обрадовалась Катя.

— Нет, — всхлипнула повариха, — можно из полотенца сшить. Зачем мы Олега сюда впустили?

Маша закрыла лицо руками.

— Все подохнем! — выла Аня.

Бурундуков подошел к истеричке и отвесил ей пощечину. Супруга Кузьмы Сергеевича захлебнулась воплем и замерла с вытаращенными глазами.

— Никита, — ахнула Белка, — разве можно бить женщину?

— Она дура, — ответил Бурундуков, — а паника заразна и опасна, как пожар на подводной лодке. Мы заперты в доме, на улице ураган, нельзя допускать истерик.

— Ветрянка и корь начинаются как простуда, — подхватил Иван, — насморк, кашель, высокая температура, через некоторое время видна сыпь. Наоборот не бывает. О туберкулезе вообще смешно говорить, при нем ничего не чешется. Ведь так, Геннадий Петрович?

— Ну… э… да, — кивнул Комаров.

— Аллергией можно заразиться? — заканючила Катя.

— Нет, — отрезал Иван, — но, вероятно, все одинаково среагировали на какое-то блюдо. Олеся, может, ты используешь экзотические приправы? Порошок из сушеных мадагаскарских личинок? Сироп из лап австралийской болотной жабы?

— Надеюсь, что нет, — заявил Миша, — иначе меня сразу стошнит. Предупреждаю, я не верю в эпидемию, блевать тянет от брезгливости. Ненавижу тараканов и прочих насекомых! Брр.

Продюсер передернулся, я снова начала чесаться, а Олеся перекрестилась:

— Я не держу на кухне гадости! Лук, перец, чеснок, соль, корица, ванилин — вот мои помощники.

— Компот! — оживилась Маша. — Помните?

Все повернулись к Леоновой.

— Вчера во время обеда мы пили компот, — затараторила Маша. — Кузьма Сергеевич еще спросил: «Из чего это сварено, не из клубники ли, а то у меня на нее реакция!» Олеся ему ответила: «Из вишни». Потом Аня увидела за окном чудовище, заорала…

— У каждого свое хобби, — провозгласил Миша. — Аня мастер художественной истерики, олимпийская чемпионка по разжиганию скандалов.

Но Машу оказалось трудно сбить с толку.

— Мы пошумели, успокоились, а затем все выпили по стакану. Это компот! У нас на него аллергия! Сейчас все тоже им полакомились! На ужин его пили!

— Олег покрылся пятнами раньше, — вздохнул Бурундуков.

— Да, — согласилась Леонова, — но муж бурно реагирует на все. А мы точно от компотика заболели.

— От вишни? Я ее всю жизнь ем, — хмыкнул Никита.

— Значит, накопилось, — не успокаивалась Маша, — случается такое. Жрал, жрал, потом — бац, начал краснеть. Верно, Геннадий Петрович?

— Ну… э… да, — выдал стандартный ответ Комаров.

Белка посмотрела на Олесю.

— Мне в голову пришла интересная мысль. Где ты взяла вишню? Разве мы ее покупали?

— Замороженную в компот пустила, — ответила повариха, — ее в холодильнике полно.