- Но все это совершенно не годится. Все твои вещи чересчурмолодежные, ты сразу привлечешь к себе внимание.

- Что же делать?

- Опять идти к Варваре?

- Нет, что ты! - Луша махнула рукой. - Ни в коем случаенельзя! Варвара заинтересуется, начнет расспрашивать, потом она меня увидит всвоем центре, пристанет с разговорами...

- Да, ты права... - Я задумалась. - Может, еще к кому-нибудьиз соседок обратиться?

- Если только к Анне Степановне с первого этажа.., но у неевсе очень большое! - проговорила Луша с ужасом.

- А это даже хорошо! - Я испытала необыкновенное злорадство,вспомнив, как Луша обматывала меня махровым полотенцем и облачала в необъятныйсиреневый костюм.

- Ладно, придется идти к Анне Степановне! - согласилась Лушас тяжелым вздохом.

Анна Степановна, медлительная неповоротливая старуха спервого этажа, пользовалась в доме непререкаемым авторитетом. Если она кого-тоиз соседей объявляла человеком легкомысленным и нестоящим, то с репутациейэтого человека было покончено раз и навсегда.

К Луше Анна Степановна относилась с некоторым вполнеобъяснимым недоверием. С одной стороны, моя тетка была вроде бы женщинасолидная и самостоятельная, с другой - одевалась как молодая, что в серьезномвозрасте не подобает.

Поэтому, увидев Лушу на своем пороге, Анна Степановнасначала недоброжелательно уставилась на соседку и даже поджала губы, что было унее признаком немилости.

- Анна Степановна, дорогая, - начала Луша льстивым голосом,- хочу с вами посоветоваться...

Взгляд соседки сразу же потеплел: давать советы она страстькак любила, и то, что молодящаяся Луша смирила гордыню и обратилась к ней засоветом, доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

- Понимаете, хочу я в собес сходить, попросить матпомощь,так вот вы меня, может, научите...

Анна Степановна вовсе расцвела. Она очень хорошо знала всеходы и лазейки, при помощи которых можно было получить какую-нибудь прибавку кпенсии, или матпомощь, или бесплатную путевку, или иностранную гуманитарнуюпосылку. В санатории она умудрялась ездить по три раза в год, матпомощьполучала к каждому празднику, включая день Парижской коммуны, тезоименитстводалай-ламы и годовщину освобождения Берега Слоновой Кости. Поэтому Лушин вопроспришелся весьма кстати.

- Заходи, - старуха широко распахнула дверь и провела Лушуна кухню, поскольку разговор предстоял долгий.

- Чаю выпьешь? - спросила она первым делом.

- Ну если полчашечки... - деликатно согласилась Луша.

- Самое первое - купи хорошую коробку конфет, подороже.Лучше бери кондитерской фабрики имени Крупской. "Руслан и Людмила",например, - очень хорошие конфеты.

- А это для чего? - осторожно поинтересовалась Луша,поскольку Анна Степановна замолчала, неодобрительно рассматривая еелегкомысленный наряд.

- Конфеты - это для Натальи Евстигнеевны, - ответила наконецстаруха, - от нее все зависит.

- А это кто же - Наталья Евстигнеевна? Начальница, что ли?

- Начальница, - усмехнулась Анна Степановна, - бери выше!Это самая главная секретарша, через нее-то все и решается! Как она начальникуподаст, так все и будет. Подаст как надо - дадут тебе помощь, а не подаст - такни с чем уйдешь.., только тебе и ходить не стоит, ничего тебе не дадут!

- Это почему же? - обиделась Луша.

- Одеваешься ты не по возрасту, - Анна Степановна сноваподжала губы, - если придет какая женщина в темненьком да в скромненьком, даеще с пониманием - конфет хороших принесет, сразу видно - нуждается человек,так ей и помогут, а на тебя как посмотрят, так и подумают: зачем ей помощь? Ненужна ей помощь, ей и так неплохо живется.

- А что же мне делать-то? - удачно изобразила Лушасовершенную растерянность.

- Я же говорю - оденься темненько-скромненько, купи конфетхороших.., все и будет как надо!

- Так нету у меня, Анна Степановна, ничего такого..,темненького-скромненького, все вещи такие.., как бы молодежные...

- Вот! - торжествующе произнесла та. - Я же всегда говорила- по возрасту надо одеваться! Ну ладно, посиди здесь, я тебе сейчас подберу изсвоего что-нибудь!

Луша покорно дожидалась, пока решительная соседка перебираласвой немудреный гардероб. Наконец она появилась на кухне с узелком одежды ипротянула его Луше со словами:

- Вот, прямо от себя отрываю! Ну, ты, конечно, женщинааккуратная, не порвешь, не запачкаешь. А так вещи-то совсем новые, еще и десятилет не относила.

Луша вернулась в свою квартиру с весьма натянутойфизиономией.

- Представляю, что она мне дала! - переживала она,развязывая узелок Анны Степановны.

Однако суровая действительность превзошла все ее самыесмелые ожидания.

В узелке обнаружилось до предела вылинявшее ситцевое платьев мелкий невзрачный цветочек, на который не польстилась бы самаянепритязательная пчела, поношенная кофточка из детской бумазеи и доисторическийтемно-коричневый платочек.

- Я это никогда не надену, - произнесла Луша с несгибаемойтвердостью красной партизанки.

- Наденешь, - ответила я в том же духе, - я в твоем махровомполотенце под костюмом щеголяла? И ты это наденешь.

Луша поняла, что я буду непреклонна, тяжело вздохнула иначала переодеваться.

- Ну, может, платочек не обязательно? - заискивающевзглянула она на меня, облачившись в старорежимное ситцевое платье, котороеявно помнило еще первые пятилетки и ликвидацию кулачества.

- Обязательно! - сурово заявила я. - Платочек - это как разсамое главное! Без платочка ты сразу проявляешь свою истинную сущность! Тогдауж прямо можно в платье от Шанель идти!

- Далось тебе это платье! - чуть не со слезами прошепталаЛуша, повязывая платочек.

- Как ты повязываешь платок? - ужаснулась я. - Так толькорокеры и байкеры свои банданы повязывают!

- Да откуда я знаю, как этот чертов платок повязывать! Вжизни их не носила.., не думала, что на старости лет родная племянницазаставит...

- Во-первых, не родная, а внучатая, - язвительно поправилая, - а во-вторых, ты хочешь добиться достоверного образа?

- Ну, хочу! - Она тяжело вздохнула и перевязала косынку.

- Ну вот, теперь ничего, - придирчиво осмотрела я Лушу.

- Велико же, болтается все! - простонала она, в ужасевзглянув в высокое зеркало.

- Это ничего, еще даже лучше. Подумают, что ты от голодасовсем исхудала, с тебя уже собственная одежда сваливается... Но все-такичего-то не хватает, нужен еще один завершающий штрих!