Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка сидела на лавочке за замком, обмахивая себе лицо. Персефона ужаснулась. Ее лицо было таким багровым, что, казалось, вот-вот лопнет. Волосы прилипли к потному лбу, а руки потрясывало. Персефона еще раз огляделась и неспешно подошла. На лавочке в стороне лежала карточка с цифрой 10. Потрясающе!
— Эй, ты в порядке? — сыграть обеспокоенность оказалось не трудно.
Девушка подняла на Персефону карие глаза с россыпью золотистых точек. Они были густо подведены угольным карандашом, который сейчас размазался от пота чуть ли не до щек. Рыжие волосы, явно окрашенные солнечной магией, причем не очень качественно, уложены в сложную прическу, только выпущенные пряди у висков прилипли к потному лбу. Сквозь магию просвечивался их природный каштановый оттенок.
— Не совсем. Я от волнения могу упасть в обморок. Я Лия, а ты?
— Ханна, — соврала Персефона, достала из рюкзака бутылку воды и протянула девушке. — Держи, попей воды и постарайся расслабиться.
Лия благодарно улыбнулась и жадно сделала глоток, прикрыв в блаженстве веки. Этого хватило, чтобы Персефона успела применить заклинание дыхания Хаоса. Легкий ветерок сорвался с ее пальцев, распространяя аромат пепла, смешанный с сочным запахом роз, а затем карточки поменялись и в ладонь Персефоны легла другая, с номером 10. Девушка победно улыбнулась и обеспокоенно спросила:
— Тебе лучше?
— Да, спасибо тебе. Ты единственная, кто заметил мое отсутствие.
Персефона улыбнулась. Она поступила гадко, но иначе тебя задавит жизнь. Она была вынуждена поступать плохо, чтобы выжить в жестоком мире, которым правят только сильные. Слабым же в нем не место. Девушка выпрямилась, сжимая в ладони заветную карточку, помахала рукой и скрылась за высокими кустами. Спустя пару минут из замка вышли три девушки. Одна из них гордо выпрямилась и прошла мимо как истинная королева, не унывая от проигрыша. Другие же размазывали слезы и тушь по щекам. Распорядитель проводил их сочувственным взглядом, а затем сказал:
— Прошу следующих пять!
Персефона ловко забежала по лестнице, обгоняя дам, придерживающих пышные подолы платьев, показала карточку с цифрой и вошла внутрь. В замке было так ярко, что дух захватило. Солнечной магией Бога Света были выведены узоры на стенах. Они переливались как алмазы, двигались, превращались в бабочек, птиц и бутоны сочных роз. Персефона ахнула. Вот она — магия, о которой она так мечтает! Пахло морской свежестью, в каждом углу в белоснежных вазах стояли рубиновые розы. Настолько сочные, что Персефона, пропустив девушек вперед, незаметно вытащила из вазы цветок, заменив его на свой: невзрачный, и поспешила за остальными. У дверей тронного зала дежурили двое солдат в обмундировании. У одного на рукоятке меча были вырезаны весы, означающие магию Порядка, у другого же солнце.
Распорядитель впустил девушку с номером шесть, а остальным приказал ждать. Персефона мысленно пыталась успокоить разбушевавшееся сердце. Оно колотилось так сильно, что, казалось, его стук отдавался в голове. Она боялась, что Бог ей даже шагу ступить не позволит. Сразу же выгонит. Ладони вспотели, меж пальцев скользил стебель. Острый шип больно уколол нежную фарфоровую кожу и алая капля крови заскользила по хрупкому тельцу цветка. Боль отрезвила, заставила Персефону задержать дыхание и успокоить бешеные толчки сердца. Девушка переключила свое внимание на картину, висевшую на стене. На ней Ниалл стоял в пушистой голубой шубе, накинутой на голое тело. В лазурных глазах застыл образ красивой девушки. Персефона встала на цыпочки и внимательнее вгляделась в бездонные зрачки Повелителя Света. В них она отчетливо увидела яркие рыжие кудри и россыпь веснушек, что солнечными крошками рассыпались по ее фарфоровому лицу. Персефона так засмотрелась в лазурный омут, что чуть не пропустила свою очередь.
— Номер десять! — громче воскликнул распорядитель. Персефона вздрогнула и подняла вверх руку с зажатой в ладони карточкой.
Ее сердце застучало чаще, на лбу выступила испарина, а руки похолодели. Солдаты распахнули дверь и Персефона шагнула навстречу смерти с красивыми лазурными глазами. Когда двери закрылись, девушка подняла голову и застыла. В зале стояло три трона и на одном из них: обсидиановом, с резными подлокотниками, сидел Адриан. Повелитель Хаоса вытянул шею и его серебристые глаза вспыхнули, точно звезды в ночном небе, а затем взгляд потемнел, пушистые брови сошлись на переносице, ресницы дрогнули, а губы скривились в презрительной усмешке.
— Она не будет твоей, — отрезал Адриан. — Прикажи сопроводить ее к моему замку.
Ниалл повернул голову. Персефона заметила как шея Бога исполосована и кое-где видно сиреневые кровоподтеки. В груди похолодело. Неужели Небесная Царица действительно наказала сына из-за нее? Повелитель, одетый в небесно-голубое платье изящно изогнул бровь и наклонил голову набок. Его волосы забраны в хвост, который был перевязан резинками в разных местах, а две пряди у виска свободно касались его острых скул. Лазурные глаза похолодели, руки с обилием широких колец сжали подлокотники трона до побледневших костяшек.
— Ты знаешь, Адриан, я сам хотел отправить ее назад.
— Вот и славно! — Хаос облегченно выдохнул и откинулся на спинку трона.
— Вот только… — сделал паузу Ниалл. — Теперь я обязательно посмотрю что приготовила эта девочка.
— Ниалл! Она Хаос! Прекрати, ты не станешь спать с ней.
— Неужели? Ты подбиваешь меня доказать тебе обратное, братец, — улыбнулся Ниалл и обратил внимание на Персефону. — Ты не шутила, когда сказала, что хочешь быть моей наложницей, Персефона. Я дам тебе шанс.
— Ты хочешь стать его наложницей? — грозно спросил Адриан.
Персефона запоздало поклонилась и только сейчас заметила на себе заинтересованный взгляд Госпожи Порядка. Она улыбнулась и кивнула в знак приветствия. Девушка ответила:
— Хочу стать главной.
Ниалл рассмеялся, а Адриан словно стал белее снега, хотя с его оливковой кожей это просто невозможно. Он шумно выдохнул и разочарованно покачал головой. В сердце Персефоны предательски кольнуло. Она не хотела разочаровывать того, кто даровал ей кров и магию, а потому сказала:
— Я верну вам все, что вы мне даровали, Повелитель.
Он махнул рукой и посмотрел на Ниалла. Тот же не сводил горящих глаз с Персефоны. Его взгляд скользил по светлому личику, едва подкрашенному косметикой, по груди, спрятанной за свободный крой