Стрельба эхом разносилась по всей долине. Никто не знал, сколько времени длился бой. Все стихло в одно мгновение, но в ушах еще долго стоял гул. На переправе река превращалась в красный поток. Люди начали выходить из укрытий. Лиза осмотрелась. Князь ранен в плечо, к нему подбежала Варя. Остальные уцелели. На берегу толпились спешившиеся военные с автоматами. Кругом валялись трупы.

Дейкин выступил вперед и повел своих к тем, кто спас им жизнь.

— Спасибо, ребятки, выручили, — начал Гаврюха, подходя к капитану. Тот козырнул и представился.

— Капитан Малашкин, начальник рудника.

— Дейкин. Руководитель экспедиции Дальстроя. Я слышал о руднике. Километрах в тридцати расположен. Неужто на выстрелы пришли?

— Нет, конечно. Еще ночью в лагерь вернулся беглый зек и приволок с собой бандита. Рассказал о вашем отряде и о разведчиках Зеленого, указал место его лагеря, сказал, что вы ждете атамана в Усть-Авраме.

— Это где же?

— Так эта деревня называется. Мы решили вам подсобить. А если честно, то это вы нас выручили, я на вылазки не решался. Больше полусотни человек с рудника вывести не могу, кто-то должен там оставаться. Мы и понятия не имели, что лагерь Зеленого расположен через перевал от нас. Не все же ему на нас налетать! Решился взять банду на рассвете прямо в лагере, пока они не очухались, но опоздал, лагерь был пуст, все ушли. Мы двинулись по следам, а когда услышали выстрелы, прибавили ходу. Кажется, успели вовремя. Потерь среди ваших нет?

— Все на месте.

— Не уверен, — подходя, сказал Трюкач. — Где Елизар? Тот беглый, что вас предупредил?

— Он беглый, его место в лагере.

— Я так не думаю, капитан. Это он нас вывел к лагерю, благодаря ему мы узнали о планах атамана. Это он тебя предупредил. Знал, на что идет ради нашего спасения и уничтожения банды. В деревне у парня жена и трое детей. Ему ты должен сказать спасибо, а не нам.

— Это точно, — подтвердил Дейкин, — парня надо отпустить. В деревне жизнь не слаще, чем в твоих рудниках, только пользы от него здесь больше.

— Будьте благородны, капитан, — присоединилась Лиза. — Взамен себя он бандита привел. Настоящую сволочь.

— Я бы не рискнул возвращаться за колючку по собственной воле, если бы однажды сбежал, — прошептал Леший. — Парень собой пожертвовал ради всех нас.

— Рано или поздно, но банда тебя доконала бы, капитан, — продолжал Чалый. — Подмоги можешь не ждать, одноколейку разбомбили, телеграфные столбы повалены. Искалеченный поезд стоит на путях. Мы там были. В центре засел лазутчик, не сошка какая-нибудь, а большой начальник. У Зеленого рация, он поддерживает связь с человеком, который в курсе всех событий. Теперь ты от бандитов избавился. Скажи спасибо Елизару и отпусти мужика.

Капитан помялся и кивнул головой.

— Убедили. Все правильно. Отпущу парня.

— Слово офицера? — спросил Шабанов.

— Слово офицера.

К ним подбежал старшина.

— Местные говорят, среди трупов атамана Зеленого нет, сыновей его тоже. Девяносто двух гадов мы положили.

— А их сто четырнадцать было, сам считал, — подал голос Огонек.

— Многих река смыла, кто-то утонул, кого, убитого, течение унесло, — предположил Кистень.

— Зеленый слишком хитер, — вздохнул Малашкин, — он на рожон не лезет. Ушел гад.

— Что за фрукт этот атаман? — спросил Важняк.

— Недобитый беляк. В годах уже. На Дальнем востоке воевал в армии атамана Калмыкова, был его правой рукой. Когда в 20-м их разбили, ушел в Китай. Руководил белым движением в Харбине. В 48-м все они в Россию вернулись, бандитствуют в тайге. Настоящее имя Зеленого — Зиновий Петрович Никольский, полковник, бывший начальник штаба армии Калмыкова, из графьев. С ним три сына. Старшему под тридцать. Те еще головорезы. Самому атаману под шестьдесят, но в седле держится отменно. Знатный вояка, он еще в гражданскую прославился.

— Мне приходилось слышать о нем, — сказал Журавлев. — ВЧК и ОГПУ посылали людей в Харбин и Шанхай, хотели его вычислить и уничтожить. Я могу дополнить его характеристику. Вся Приморская область в 18-м году после свержения советской власти делилась на части. Молодой ставленник Колчака атаман Уссурийского казачьего войска генерал-майор Калмыков держал в руках Хабаровск. Сорок тысяч штыков. Он даже атаману Семенову, назначенному главнокомандующим, отказался подчиняться. Калмыкова поддерживали японцы, выделяя ему большие средства. Человек-зверь. О нем даже белые офицеры-эмигранты не сказали ни одного доброго слова. Его друг и ровесник полковник Никольский не был начальником штаба, он значился как походный атаман. Зверствовали на пару. В 20-м году ситуация изменилась. В ночь с 12 на 13 февраля полковник Никольский взял из Хабаровского банка тридцать восемь пудов золота, и 13-го утром Калмыков, Никольский и еще шестьсот бойцов ушли из Хабаровска в Китай. Среди них были казаки, моряки Амурской речной флотилии, кадеты, добровольцы. О том, что атамана Калмыкова нашли и расстреляли, говорили многие. Доказательств нет. Наша разведка многое сделала, но добраться до атаманов так и не смогла, их судьба никому не известна. И если Никольский жив, то мы имеем дело с серьезным противником.

— Хватит страшилки рассказывать, Матвей Макарыч, — остановила его Лиза, — мы свое дело сделали, нам надо идти. Столько времени упущено!

— Куда путь держите? — спросил Малашкин.

— На северо-запад. Ищем самолет, потерпевший бедствие, — как на духу выложил правду Дейкин. — Глянь-ка на карту, капитан.

Гаврюха достал карту из-под шинели. Малашкин долго ее изучал и наконец сказал:

— Северо-запад — правильное направление, но неизведанное. Там самые глухие места, много ущелий и речек, по прямой не пройдешь. Берите курс на Белый яр. Идите вдоль реки, не ошибетесь. Деревушки на пути попадаться еще будут, народ в них тихий, но обходите стороной высокие частоколы, за ними живут старообрядцы. Эти чужаков не любят, стреляют из луков без предупреждения. Лучше с ними не связываться. Ну а дальше Белого яра никто не ходил, там уж сами думайте.

— На лошадях пройдем? — спросил князь.

— До яра дорога хорошая. Лошадей у нас теперь много, берите в запас, ну а мне надо возвращаться на рудник.

— Вы бы рацию поискали у бандитов, — предложил Чалый, — пригодится.

— Она там, где сейчас атаман Зеленый. Если у него есть связь с центром, он должен держать своих в курсе дела.

— Логично, — согласился Журавлев.

Малашкин скомандовал: «По коням!»

Комендант особого лагеря «Оазис» знал подполковника Сорокина. Челданова, нового хозяина Колымы, он видел впервые, обычно вместо него приезжала жена, дама запоминающаяся и очень резкая. Сорокин, несмотря на страшный шрам на лице, был человеком мягким и рассудительным, Челданов больше походил на деревянного идола, его суровый вид внушал страх. Когда он смотрел в глаза, мороз пробегал по коже. Ощущение не из приятных. Даже погибший при невыясненных обстоятельствах Белограй не вызывал подобных чувств. Он попросту не замечал людей, а этот прожигал человека насквозь своим колючим взором.