В Австралии, где женщины могут кормить грудью детей в общественных местах, 50 процентов матерей через три месяца после родов еще продолжают кормить младенцев грудью. Все в этой стране поощряют грудное вскармливание. Начинается это с первых пяти дней после родов, которые мать с младенцем проводят в больнице, где ее учат правильно кормить и рассказывают, что надо делать при маститах (говорят, холодные капустные листья творят чудеса!) и как получить помощь после возвращения домой. Благодаря такой поддержке матери очень редко отказываются попробовать кормить малыша грудью.

Если бы все зависело от руководителя федерального управления здравоохранения доктора Джоселин Элдерс (отправленной в отставку из-за ее откровенных высказываний в пользу сексуального воспитания), то к концу XX века 70 процентов американских матерей кормили бы детей грудью. В августе 1994 года она начала широкую кампанию за сокращение использования детского питания[221]. Заявления доктора Элдерс напомнили о скандале, произошедшем пятью годами ранее. Тогда выяснилось, что в развивающихся странах малыши, пьющие «детское молоко», часто умирают оттого, что их матери не имеют доступа к чистой воде и холодильнику. На волне этого скандала такие влиятельные организации, как ЮНИСЕФ и ВОЗ, попытались убедить матерей из стран третьего мира отказаться от искусственного вскармливания и кормить детей грудью до двух лет.

В одном из заявлений ЮНИСЕФ периода 1989–1990 годов прямо сказано: «Кормление из бутылочки увеличивает риск инфекции. ЮНИСЕФ изыскивает различные пути для того, чтобы защищать и пропагандировать грудное вскармливание»[222]. Если бы всех младенцев кормили грудью первые шесть месяцев их жизни, они были бы защищены от диареи и многих других болезней, угрожающих их жизни в бедных странах. К тому же это бы снизило расходы ЮНИСЕФ, которая использует на защиту здоровья детей деньги, поступающие из западных индустриальных стран, например, из Британии и Италии, где, как это ни смешно, кормящие женщины в меньшинстве.

Как мы видели, женские груди начали приобретать политическое значение в XVIII веке. С тех пор женская грудь не раз послужила национальным и международным интересам. В определенные исторические моменты от женщин требовали кормить грудью, чтобы увеличить рождаемость, снизить младенческую смертность, возродить общество. В другие времена их ориентировали на кормление из бутылочки и использование заменителей грудного молока. В эпоху войн и революций от них требовали подкладывать фальшивую грудь «для солдатиков» или открыть ее как символ свободы. Правительства, экономические, религиозные, медицинские организации использовали женскую грудь в своих целях. Это были традиционно мужские организации, которые никогда не умели включать интересы женщин в число своих приоритетов. Только в конце XX века женщины наконец смогли сказать свое слово в сексуальной политике, которая контролирует их грудь.

63. Андре Франсуа. Обложка книги Чарльза Райкрофта «Критический словарь психоанализа». 1972. Психоанализ представлен фигурой с мужским лицом на женском теле. Грудь символически помещена на затылок бородатой головы психоаналитика.

Хотя некоторые черты груди кажутся вечными, например, способность производить молоко и уязвимость перед болезнями, значения груди подвержены существенным вариациям. В самом деле, как мы уже видели, можно отметить особые моменты, в которые произошли драматические изменения в истории груди. Вспомните: в XIV веке появилась Мадонна Млекопитательница, в XVI веке доминировала эротическая грудь, и в XVIII веке появилась «политическая» грудь. Еще одно такое резкое изменение произошло на рубеже XIX и XX веков, и связано оно с трудами Зигмунда Фрейда.

С точки зрения психоанализа, груди являются источником глубочайших эмоций индивидуума. Фрейд утверждал, что сосание груди — это не только первая деятельность ребенка, но и «отправная точка всей его сексуальной жизни»[223]. Он упорно придерживался этого мнения и верил, что пенис отца — фаллос — оказывает исключительно важное влияние на психическое развитие как мальчиков, так и девочек. Для Фрейда и его последователей человеческая психология строилась исключительно вокруг груди и пениса. Эти две части тела доминировали на фрейдистской карте мозга и в первые сто лет психоанализа были для Фрейда контрольными точками.

В самом начале для учеников Фрейда существовали только две возможности: они либо принимали его базовые принципы, либо разрывали отношения с мастером. Эдипов комплекс, согласно которому каждый мальчик испытывает страх, смешанный с завистью, по отношению к отцовскому пенису и живет в страхе перед угрозой кастрации, был краеугольным камнем теории, на котором фрейдисты клялись в верности учению. Что же касается девочек, то они испытывали «зависть к пенису», и этот принцип также не подвергался сомнениям.

Изначально в этой теории место груди отводилось позади пениса, ее заслоняла его слава. Хотя, подобно наполовину зарытой статуе богини, грудь могла бы заявить, что она раньше стояла на первом месте и никогда не теряла своей власти. Фрейд всегда признавал значение груди, не уступая ни дюйма пениса. Только фрейдисты более позднего периода, как Мелани Клейн (Melanie Klein), попытались пересмотреть эту иерархию и даровать груди преимущество.

Фрейд всегда рассматривал грудь как первую «эрогенную зону» ребенка. С первой оральной ступени, связанной с грудью, обычный ребенок будет переходить последовательно на анальную и генитальную ступени. Считалось, что приятные эротические ощущения от сосания груди останутся у индивидуума в подсознании на всю его жизнь, приняв другие формы. Одно из пифических изречений Фрейда, многими из которых он прославился, определяет взрослую любовь как возвращение к материнской груди и гласит: «Обретение объекта, в действительности, является лишь повторным обретением его»[224]. С первых и до последних написанных им строк Фрейд не потерял своей убежденности в том, что сексуальность начинается с груди и что мать является в определенном смысле «первой соблазнительницей»[225] ребенка.