От неожиданности у Матвея перехватило дыхание. Загребая одной рукой, он поплыл в сторону, а когда от нехватки воздуха в глазах заскакали искры – медленно поднялся к поверхности, выставил над ней один лишь только рот, сделал глубокий вдох, снова поднырнул, в этот раз добравшись до берега, там встал на ноги, спрятал саблю, перевел дыхание.

На стремнине гибкая громадина продолжала битву с несчастным стругом, обвивая его всем телом и сжимая в крепких объятиях. Послышался хруст, кругом полетели щепки, словно лодку не раздавили, а взорвали. Змея развернулась, повернула голову и быстро поплыла ко второму стругу. Ухтымка, вскочив, отчаянно завыл. Матвей подумал – от ужаса. Но когда змея кинулась на паренька, тот вдруг поднял копье, и она сама нанизалась глоткой на длинную, в полтора человеческих роста пику. Правда, от могучего толчка казак сам отлетел на несколько саженей – но это было только к лучшему. Громадный гад забился в предсмертных судорогах и на глазах казаков быстро измолотил струг в мелкую щепу.

– Матвей, да-а… Помоги! – Маюни уносило вниз по течению. На груди остяк удерживал лицом вверх голову Силантия Андреева, одной рукой пытаясь грести к берегу. Но сил его явно не хватало.

Серьга поплыл к мальчишке, подхватил под плечи, заработал ногами, и вскоре оба выбрались на мель.

– Долбленка где? – первым делом спросил Матвей.

– Я увидел… Прыгнул… – тяжело дыша, объяснил Маюни. – Ее понесло, да-а…

– Проклятье! – Казак снова ринулся в воду, осмотрелся, стремительными саженками погнался за уплывающим челноком. Настигнув, толкнул к берегу, сам сплавал за уже уплывающими веслами, замеченными чуть поодаль. Пользовать для гребли копье ему больше не хотелось.

К тому времени, когда он добрался с челноком до Маюни, Ухтымка тоже был с сотоварищами.

– А ты храбрец, казачок, – похвалил паренька Серьга. – Завалил гадину!

– Еще невесть кто кого, – поморщился тот. – Брюхо все болит, отбила.

– Силантия в челнок давайте класть, да-а, – засуетился Маюни. – Колдун сир-тя новых зверей пригонит, искать станет. Бежать надо, прятаться, да-а… Прятаться и бежать, о траве думать. Раздеваться надо, в одежде плохо, да-а.

Положив оглушенного десятника в лодку, сложив в нее оружие и одежду, казаки снова двинулись вниз по реке, ведя челнок руками и пряча головы под привязанными к бортам ветками. Предосторожности оказались не напрасными – дракон с колдуном то по нескольку раз проносился совсем низко над рекой, то описывал круги в вышине, смещаясь вниз и вверх по течению. Чародей упорно выискивал беглецов. Но облепленная корой и украшенная ветками лодка слишком походила на упавшее дерево, чтобы узнать ее издалека, проносясь мимо на безумной скорости…

В сумерках путники остановились, быстро сложили костер из собранного окрест валежника, высекли искру… И вскоре грелись, приходя в себя после долгого пребывания в довольно холодной воде.

– Еще один такой день, и мы скопытимся без помощи дикарей, – мелко дрожа, сказал Ухтымка. – Не хочу больше в воде сидеть.

– Согреетесь, и поплывем, – ответил ему Силантий. – Днем будем прятаться. Маюни, ты все мясо съел, которое тебе давали, или что-то оставил?

– Оставил, да-а, – признался остяк.

– Тогда делись! – обрадовался Ухтымка.

Подкрепившись, высушив оружие и одежду, казаки раскидали кострище, перемешав угли с песком, и отправились дальше, до рассвета одолев еще с десяток верст. Найдя в первых лучах густые ивовые заросли, вытянули челнок под них, а сами свалились рядом, заснув мертвым сном.

К середине следующей ночи казаки выплыли из чащобы в редколесье, а к рассвету редколесье сменилось кустарником с отдельными чахлыми деревцами.

– Вот и похолодало, – оглядываясь, вздохнул Силантий. – Здесь, мыслю, чародеев со зверьем можно ужо не опасаться. Посему дальше плывем, в лодке по очереди покемарим.

К полудню кустарник исчез, уступив землю траве и мху, а вскоре впереди показалось море.

– Ух ты, места-то знакомые! – обрадовался, оглядываясь, молодой казак. – Глянь, здесь со зверьми пернатыми драка случилась. А там, чуть далее, с менквами насмерть рубились!

– Вижу, вижу, – согласно покивал десятник. – Давайте-ка влево от устья повернем, други.

Челнок, легко выскользнув в море, под ударами весел послушно помчался вдоль берега и через пару часов приткнулся носом между валунами под тем самым местом, куда когда-то выходил «морской проход» острога. Перебравшись через борт, казаки, держа руки на рукоятях сабель, медленно поднялись к развалинам своего павшего укрепления.

Здесь было тихо. Тут и там валялись в беспорядке бревна с затесами на концах, рваные шкуры, ломаные копья, мятые котлы, луки и пищальные стволы. Словно некий великан наложил на крепость свою руку и старательно растер ее по взгорку.

– Странно. Поломано все, но не тронуто, – удивился Серьга. – Тут же добра на сотню рублей будет. Нешто дикарям сие все не надобно?

– Не приходили сюда сир-тя, да-а, – ответил Маюни. – Зверей пускали, сами не дошли. Издалече, с неба смотрели.

– Этот еще сгодится, – пнул ногой один из котлов десятник. – И этот… А ну, подсобите!

Засучив рукава, казаки отволокли уцелевшие котлы в море на мелководье – чтобы уж точно чужому взгляду не попались, там же притопили тяжелые фальконеты, благо в них окромя ствола и запального отверстия ничего нет. Пищали, ломаные и целые, завернули в шкуры и прикопали неглубоко в песок – у них в воде механизм спусковой мог испортиться. В ходе поисков нашлись два бочонка пороха, вощеный мешок с вываренной долгими днями солью, изрядное количество ломаных и целых стрел, свинец. Среди раздавленных стругов обнаружился сундук с плотницким инструментом – коловороты, долота, полотна лучковых пил и еще много чего ценного и полезного.

После мучительных раздумий Савелий Андреев приказал забрать в челн соль, инструмент и луки, все остальное припрятав на месте. Увы, долбленка была слишком мала для всех сокровищ, и потому пришлось выбирать то, что полегче, и то, что полезнее.

Между разбросанными бревнами нашлись и давленые человеческие кости. Их казаки с молитвою предали земле, поставив над могилой небольшой связанный из слег крест.

В хлопотах ушел остаток первого дня и второй целиком. Утром третьего путники снялись с печального места и погребли в обратный путь – по морю вдоль берега, а опосля вверх по реке, мужественно сражаясь со стремительным течением. Работать веслами приходилось всем дружно, и потому на ночь казаки останавливались, запекали в углях попавшуюся за день на можжевеловую палочку рыбу и укладывались спать. Снасть была не самая уловистая – хорошо, коли судак за день попадется, а порой, кроме пары окуней, никто волокушей не интересовался. Живот, в общем, подводило – но терпеть было можно.

Впереди, высоко в небесах, несколько раз показывался дракон сир-тя, но Силантий не торопился переходить на ночные переходы. Места вокруг все еще оставались холодные, кустарник с перелесками, а плыть в темноте – неудобно и для людей муторно.