Сначала все засмеялись над строчкой про ветры и тем, что очень удачно за ней последовало.

Но потом вонь начала расползаться.

Видели вы когда-нибудь по телевизору, как полиция применяет против протестующих слезоточивый газ? Вот что-то похожее творилось на уроке английской литературы у миссис Уэст. Ребята буквально вскакивали из-за парт и отходили подальше, кашляя.

А самое лучшее – это то, что на меня никто и не подумал. Всё свалили на Андреаса Гансена, сидевшего со мной рядом, в основном потому, что он повернулся и указал на меня, и никто – серьёзно, никто – и представить не мог, что я, тихая маленькая Этель Ледерхед, способна на такое. Для пущей убедительности я немного покашляла и осуждающе посмотрела на Андреаса.

По крайней мере я знала, что напиток работает.

Пришёл Бойди, и мы в третий раз проговорили процесс удаления данных и на Виндоусе, и на Маке.

Открыть диск, найти файл, найти резервную копию и так далее и тому подобное…

Поискать видеоредакторы: Виндоус Муви Мейкер, Аймуви.

Поискать файлы видео: форматы. mpgs, jpgs, avi.

Проверить, были ли они сохранены при переносе в видеоредакторы.

И всё это надеясь – надеясь – что на каждой из стадий компьютер не запросит пароль на выполнение действий.

– Скорее всего, всё будет нормально, – говорит Бойди, но мне не нравится это «скорее всего». – Я вчера вечером погуглил. Почти никто не устанавливает на личный комп пароль для выполнения разных действий. Больно много возни. Пароль для входа – и комп стоит без защиты, а большинство людей даже толком не выключают компьютеры: просто дают им переходить в спящий режим.

Это немного обнадёживает.

Внизу, в гараже, солярий готов, и мы устанавливаем напротив него мой ноутбук с веб-камерой, записывающей прямо на внешний жёсткий диск. Я хочу, чтобы всё было в высоком разрешении.

Ещё две ложки смеси для питья означают, что пакет остаётся практически пустым, не считая самой малости, оставленной для анализа, на который его отправят, как только у меня будет видеодоказательство.

– Присмотри за этим, хорошо? – говорю я Бойди и вручаю ему почти пустой пакет. Я не до конца уверена зачем: думаю, я хочу продемонстрировать, что доверяю ему и ценю его содействие.

Я точно не смогла бы сделать это в одиночку.

Бойди берёт пакет, складывает и суёт в карман пиджака. Он по-прежнему в школьной форме. Он то и дело подтягивает штаны, и тогда-то я и замечаю.

– Ты что, эм… Ты похудел, Бойди? – говорю я, прежде чем допить остатки тошнотворного творения мистера Чанга и с усилием сглотнуть.

Никогда не видела, чтобы кто-то краснел так быстро и так ярко. Бедный Бойди не просто розовеет – он становится цвета фуксии (если вы не знали, это такой яркий, глубокий оттенок розового).

– А ч-что, заметно?

– Или это, или ты ударился в стиль восьмидесятых с его мешковатыми штанами. Они тебе больше не подходят – вот это заметно.

– Просто решил питаться чуток правильнее, знаешь?

Я улыбаюсь ему, и он почему-то краснеет ещё сильнее.

– Ладно, – говорю я. – Пора мне раздеваться и залезать в солярий. Ты мне на этом этапе не нужен.

– Э? Что? А, конечно, Эфф. Всё ради науки, э? Ха-ха.

Он стал какой-то странный. Я смотрю на него вопросительно.

– Проехали. Увидимся на месте нашего рандеву через два часа. Ой, подожди – сейчас фокус покажу.

Я испускаю очередную оглушительную отрыжку.

– Миленько, Эфф. Очень, эм… Ну да. Пока.

Он уходит, накрыв нос ладонью, и я его не виню.

Даже Леди скулит и ретируется в свою корзинку.

Восемь часов. Вечерние тени длинные, и угроза дождя отступила. Небо очистилось, став бледно-лиловым с длинными штрихами серых облаков. Море серо-коричневое и спокойное, как свежезалитый бетон.

Мы с Бойди стоим перед входной дверью Найтов. Он держит в руках папку-планшет и ручку.

– Ты там? – спрашивает он.

– Тут, у тебя за спиной.

– Где? – Он шарит рукой вокруг себя на уровне груди. – Упс, прости, Эффи.

– Ничего. Просто, знаешь, в следующий раз чуточку выше, ага?

– Понял. Ты готова?

– Готова.

Бойди звонит в дверь, и на краткий миг я задумываюсь, расслышу ли звонок за стуком собственного сердца.

Из глубины дома доносится громкий лай, делающийся всё ближе и ближе, потом в дверь ударяют две лапы и лай продолжается. Я инстинктивно шарахаюсь назад, но потом придвигаюсь обратно, когда слышу низкий голос с аристократическим произношением, приближающийся к двери.

– Мэгги! Мэгги! Пожалуйста, угомонись, милая. Уйди с дороги. Джесмонд! Забери собаку, будь так добр! – Голос мужской – видимо, это Томми Найт, папа близнецов. Я вспоминаю, как он купил у меня на школьном базаре мыло и оказался обладателем куда более мягкого голоса, чем я ожидала: словно лев, мурлыкающий, как кот.

Из-за двери доносятся звуки борьбы, а потом тот же голос, но тоньше, через потрескивание раздаётся из медной панели с экранчиком, за которым скрывается камера.

– Здравствуйте. Кто это?

Бойди улыбается медной панели.

– Здравствуйте! Я веду кампанию по возобновлению работы маяка Святой Марии, «Зажигай свет», и хотел бы узнать, не найдётся ли у вас минутка, чтобы…

– Да! Секундочку.

За дверью раздаётся электронное попискивание, а потом она совсем немного приоткрывается, и в образовавшуюся щель протискивается лысеющий блондин, преграждая путь рычащей собаке. Мужчина застенчиво улыбается и мотает головой в её сторону.

– Прости, сынок. Она у нас легковозбудимая. А теперь расскажи мне про твою кампанию: я весь внимание. Люблю, когда детвора проявляет инициативу.

Детвора?

Так что Бойди рассказывает ему про маяк, и Томми Найт внимательно слушает, и хмыкает, и говорит, что это звучит «превосходно», а я смотрю на него – с его зубами, на которые он явно потратил кучу денег, и зализанными назад волосами – и забываюсь. Я забываю, что я невидимая, и начинаю говорить: «Вы папа Джесмонда и Джарроу?» – потому что это кажется мне совершенно невероятным.

Я успеваю сказать «Вы», но спохватываюсь и замолкаю.

Томми Найт перестаёт говорить и кидает взгляд в мою сторону, и Бойди изображает приступ кашля, чтобы замаскировать странный звук.

– В общем, я с радостью подпишусь! – говорит Томми Найт.

Он берёт у Бойди планшет, размашисто пишет шариковой ручкой своё имя и отдаёт планшет обратно.