детей Нины и покойного Жени Дворжецкого. Но перед глазами стоял образ Жени.

К молодежи я причисляю и людей среднего поколения. Для меня Федя Добронравов — молодежь, а у него уже взрослые дети: старший сын Виктор — актер Театра Вахтангова, младший Ваня — трогательный и искренний — стал знаменитостью после фильма «Возвращение». Федя — украшение спектаклей Театра сатиры.

Разное впечатление производила на меня Юля Рутберг. Она казалась мне слишком умной и уверенной, а иногда я сомневалась в ее искренности. Например, когда она говорила о любви к старшему поколению. Но постепенно я пришла к выводу, что Юля — открытый человек. Все, что она говорит, — на самом деле у нее на душе. Просто, в отличие от многих, она не стесняется это говорить. И сейчас я уже слушаю ее даже с некоторым благоговением. Меня радует, что она умеет так мыслить и так чувствовать.

Юля очень востребована — играет в своем театре, в антрепризах, в кино. Кроме того, она занимается общественной деятельностью (в наше время многие потеряли интерес к общественной деятельности, даже это словосочетание сейчас звучит странно, а мне оно очень нравится). Юля именно общественный деятель. И я могла бы ей доверить многое.

Я очень люблю актерские династии: интересно следить за тем, как меняются поколения и что в людях остается неизменным.

Когда-то в нашей молодежной секции был нежно любимый мною Миша Ефремов. Династия, которую представляет Миша, соединяет в себе несколько линий российской культуры и интеллигенции. Его отец — Олег Ефремов, мама — актриса, режиссер и блестящий педагог Школы-студии МХАТ Алла Борисовна Покровская. Дед Миши Борис Александрович Покровский — выдающийся оперный режиссер.

Я хорошо помню, как в папином кабинете за круглым столом сидел Борис Александрович со своей женой Ириной Масленниковой. Я тогда училась в ГИТИСе и считала его классиком, поэтому, когда входила в кабинет и видела живого Покровского, просто цепенела в его присутствии.

Борис Александрович остался преданным Дому актера и когда не стало папы. Он поддерживал нас после пожара, принимал участие в вечерах. И Алла Борисовна тоже стала своей в Доме — была членом жюри молодежного фестиваля «Московские дебюты».

Мишу Ефремова я также помню еще по тому Дому актера. Позже, когда у нас возникли очередные проблемы с Домом, я решила, что мне, помимо Марии Владимировны Мироновой, нужны еще люди, с которыми я могу посоветоваться. И я вспомнила о Жене Лазареве и Мише Ефремове. Я пригласила Мишу поговорить. Это был очень откровенный разговор о жизни, и я помню, как мне было радостно общаться с ним. Мне даже показалось, что я разговариваю с человеком, который старше и мудрее меня. Я не представляла Мишу таким. И тогда я поняла, что он — наследник этой линии.

Как бы мне хотелось, чтобы Миша каждую минуту своей жизни помнил, чей он сын и соответствовал своим родителям.

Одна из самых известных молодых театральных актрис сегодня — Маша Аронова. На спектакли Маши в Театре Вахтангова приходят по нескольку раз. В «Дядюшкином сне» она играет с Владимиром Абрамовичем Этушем. Маша — выпускница «Щуки», ректором которой столько лет был Владимир Абрамович. Но когда они играют в одном спектакле, разницы в возрасте не ощущаешь — это дуэт больших актеров.

Особым актерским обаянием обладает Сережа Маковецкий. Популярность Сережи меньше всего связана с сериалами, с какими-то сегодняшними, так сказать, поделками искусства. Это популярность настоящего мастера — актера кино и театра.

После одного из спектаклей в Театре на Покровке Сережа сказал, что хочет представить мне свою маму. Рядом с ним стояла простая украинская женщина, явно гордившаяся своим сыном. Я вспомнила маму Сережи чуть позже, в Берлине. Мы выезжали туда с Домом актера. Сережа чрезвычайно талантливо делал несколько очень разных номеров — сцену из «Заката» Бабеля (спектакля Театра Вахтангова), затем обожаемую в Доме актера уморительную считалку на украинском языке, а потом запел «Ридна мати моя». И в моих глазах возник образ его мамы. Когда Сережа пел эту песню, в зале плакали. И я, стоя на сцене, не могла сдержать слез.

Сережа — поразительный актер. Он органичен в любом образе. В его ролях проявляется и глубокая душа. Я немногое знаю о Сереже, но мне кажется, я его чувствую.

Очень важный человек для Дома — актер Театра сатиры Юрий Васильев. Он много сил отдает Дому. Юра — участник всех наших «капустников». Когда народный артист России страстно и истово играет в «капустнике» — это истинно театральное зрелище.

Юра Васильев достигает успеха благодаря не только своим способностям, но и невероятному трудолюбию. Кроме того, Юра ставит спектакли. Для меня важно, что он при этом совершает поступки. Он режиссер спектакля «Секретарши», в котором представлены актрисы разных поколений, в том числе те, кто последнее время уже не играл. Я была так рада за Зою Зелинскую, Валю Шарыкину, Нину Корниенко. Для меня Юра открыл Наташу Саакянц. В ней есть что-то от старого театра настоящая элегантность. Как он это разглядел! Наташе, по-моему, было уже за семьдесят, когда она начала играть в «Секретаршах». И я понимаю, как Юрин спектакль важен для этих женщин. С моей точки зрения, это уже не только режиссура, но и человеческий поступок.

Есть люди, которые получили в Доме актера первое признание, — это и Сережа Безруков, и Дина Корзун, и многие другие. Но потом, к сожалению, их жизнь и наша разошлись. Порой мне кажется, что старшее поколение все-таки больше ценило и ценит Дом.

Хотя сущность человеческая не меняется. Время может лишь высвечивать те или иные черты характера. Молодежь стала более прагматичной. Но отношения между актерами и Домом актера в принципе не изменились. Может быть, как раз потому, что в Доме ничего не изменилось с прежних времен,

Я бы очень хотела, чтобы наша молодежь осталась с Домом актера. Не могу сказать, что я чем-то помогла этим людям, что-то для них сделала. Но душевных сил затрачено много. Я очень ценю всех. И благодарю судьбу за то, что мне позволяется присутствовать в их компании.

Актеры — особые люди. Они эмоциональны, поэтому сначала переживают что-то, а уже потом осмысливают пережитое. Это делает актеров по-детски чистыми, Их первая, эмоциональная, реакция всегда кажется мне самой верной. Я порой думаю: как было бы хорошо, если бы государство обращалось к актерам, чтобы выслушать их сердце.

ЛИЧНОЕ