«Я могла бы нарисовать его».

Но картинка, скорее всего, вышла бы бездушной и неживой – она привыкла изображать кости и разбитые горшки, а не людей из плоти и крови.

Тем временем Уилл повернулся и быстро пошел к ней, словно время у них было на исходе.

– Верити, вы не против… – начал было он, но его прервало появление переговаривающихся между собой наездников, скачущих галопом.

– Это нечестно! – выкрикнула девушка в темно-синем костюме. – У вас было преимущество!

Четверо мужчин перед нею и ее тремя компаньонками развернулись и поскакали обратно к дамам, напугав четверку серых в фаэтоне – они заржали и подались назад.

Уилл подбежал к ним, взял одну из лошадей под уздцы. Пока всадники разглядывали фаэтон, Верити сидела за ветками тихо, словно мышка. Она очень надеялась слиться с листвой благодаря своему зеленому платью. Один из мужчин привстал и поприветствовал Уилла. До нее долетели обрывки разговора:

– Извините, герцог… не видели вас… Кузен Тео… устроили гонки…

Никто не обернулся в сторону скамьи. Уилл подошел к приятелям и поднял руку, словно хотел снять шляпу, забытую на лавке. Засим последовали представления и смех, группа удалилась, Уилл вернулся к Верити.

– Они ведь не заметили меня, правда? – поспешила спросить она. – Какое облегчение!

– Облегчение?

– Ну да. Я приехала в Лондон, чтобы задушить слухи, а не множить их, рассиживаясь с вами на лавочке в тихом уголке парка. Таким поведением мы только подольем масла в огонь, вы со мной согласны?

– Да уж. – Он одарил ее ледяной светской улыбкой, которой она уже научилась не доверять. – Мы должны всеми способами избегать щекотливых ситуаций, так? Чем скорее я доставлю вас в дом леди Фэрли, тем лучше.

«Отчего он взбесился? Что я опять такого сказала»? – раздумывала Верити по пути к фаэтону. Ибо он точно пришел в ярость, хоть и умело скрывал ее. «Он не хочет жениться на мне. Я не желаю выходить за него. Нам обоим не нужны досужие сплетни и спекуляции по поводу наших отношений».

Сильные руки подняли ее и усадили в фаэтон, не задержавшись ни на секунду дольше положенного.

«Однако какой интересный выбор слов. Отношения? А они у нас есть?»

Уилл обратил все свое внимание на дорогу. Верити молча изучала его горделивый профиль, смягченный темными густыми ресницами, неожиданно полную нижнюю губу, наклон головы. Он обернулся, увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся. Улыбнулся – и его щеки порозовели.

Верити словно стрелой пронзило, головоломка наконец-то сошлась.

«Я люблю его. Я люблю Уилла. О, нет! Нет! Только не это!»

Она вцепилась в поручень фаэтона и тут же закусила губу – нежная лайка ее перчатки порвалась, и тонкий металл больно впился в ладошку. Она была бы ему ужасной женой. Она совершенно не годится на роль герцогини. Они ругались бы по всякому поводу – к тому же либо Томас Харрингтон станет шантажировать ее всю оставшуюся жизнь, либо она прибьет его, добавив скандала к и без того небезупречному имени герцогини Айлшамской.

И это полный кошмар, ибо, как только Уилл поймет, что она готова уступить ему, он заставит ее выйти за него замуж. Ей удавалось противостоять ему, когда ее чувства колебались между физическим влечением и неприязнью к его взглядам на мир. Но как она сможет отвергнуть его теперь, если это разобьет ей сердце? Уже разбило.

– Верити?

Она резко дернулась, словно вынырнув из забытья. Как это на нее не похоже!

– Да?

Мгновение назад она взирала на него так, словно хотела запомнить каждую его черточку, чтобы суметь описать его с закрытыми глазами. Он с удивлением обнаружил, что краснеет, и не от смущения, а от удовольствия.

– Да? – холодно повторила она, снова выставив между ними незримый барьер.

Господи, что за невозможная женщина!

– Ничего.

«Отлично, Уилл! Очень содержательный разговор».

Идеальный образец невнятного блеяния пылкого юноши, внезапно столкнувшегося с объектом своей любви. Когда-то, очень давно, он и сам был таковым. В соседнем приходе жила одна дочка сквайра. Ей было восемнадцать, она только начала выходить в свет и была прекрасна в своей женской уверенности, заставлявшей парней хватать перед ней воздух ртом, как выброшенные на берег рыбы. Ему едва исполнилось шестнадцать, и он никак не мог разобраться в своих чувствах, понимал только, что они ошеломили его, захватили всего, с головой. Оглядываясь назад, он видел, что она вела себя с ним намного добрее, чем он того заслуживал.

С тех пор Уилл весьма преуспел в постельных утехах. Но те незабываемые эмоции, когда сердце сладко замирает в груди и становится трудно дышать в присутствии любимой, – их он уже не чаял испытать вновь.

«До сего момента».

Он затаил дыхание. Все звуки парка, щебет птиц, отдаленные голоса, поскрипывание камней под колесами, – все исчезло. Через секунду мир снова ожил, он набрал в легкие воздуха, сжал покрепче вожжи. Сидящая рядом с ним женщина не подала виду, что он сказал или сделал что-то необычное. Ведь он же не произнес вслух «Я тебя люблю»?

Он полюбил Верити Вингейт, единственную незамужнюю девушку королевства, которая не мечтала захомутать герцога. Верити, желающую быть независимой в своих мыслях и поступках. Верити, смотревшую на него как на гаранта их с подругами года свободы. Мисс Вингейт, любительницу поспорить и археолога, без страха и отвращения держащего в руках человеческие черепа.

Верити Вингейт, которая относится с симпатией к его братьям и сестрам, чьи поцелуи воспламеняют его кровь и которая сама превращается в горящий факел в его руках.

И которая скорее лишится честного имени, чем отправится с ним под венец.

– Вы все еще уверены, что поступили правильно, отказавшись стать моей женой? – спросил Уилл. Как ни странно, голос его не дрожал. – Приезд в столицу не заставил вас передумать?

– Все оказалось куда лучше, чем я смела надеяться, – ответила Верити. Если девушка и удивилась столь резкой смене темы, виду она не подала. – Визит к королеве очень помог, скажу я вам. Были, конечно, неприятные моменты, но не слишком много. Через неделю состоится прием во дворце Святого Джеймса, и моя тетя уверена, что я получу приглашение. Вот тогда даже самые замшелые матроны решат, что это всего лишь буря в стакане воды.

Значит, она понятия не имеет о том, что сплетники в клубах уже посчитали ее беременной от него. Или, напротив, что она оскорбила и унизила герцога, сбросила его в озеро, и теперь он спит и видит, как бы побольнее отомстить ей. Одни сочли ее расчетливой и бессердечной распутницей, другие хладнокровной ханжой. Оставалось только молиться, чтобы молва улеглась до того, как долетит до этих прелестных ушек, – все непременно уляжется, стоит в Лондоне разразиться новому скандалу. Но если Уилл обнаружит источник этих слухов или увидит в журнале имена делающих ставки господ, он непременно вызовет их на дуэль.