— Вас она нисколько не интересует? — удивился Кроу.

— Нет, интересует. Конечно интересует. Мистер Ханнан изложил все так заманчиво.

— Он человек темпераментный.

А сам Кроу был флегматиком. Ну а что представлял из себя Габриэль Фауст?

Ему предстояло стать директором некоего фонда, названного — подумать только! — «Приютом грешников».

— Ну, здесь мне самое место, — пошутил Габриэль.

Рассмеялся только Рей Синклер.

Они ударили по рукам, и тут разверзлась преисподняя. Ворвалась Хизер, словно гонец из трагедий Шекспира. Не стало Брендана Кроу, который так смущал Габриэля, но зато появилось жуткое предчувствие, что теперь соглашение расторгнут. Дал ли он своим сомнениям волю? К нему подошла Лора Берк.

— Я составлю договор. Сможете его подписать, когда вас отпустят.

Через десять минут она вернулась с документом. Они устроили небольшую церемонию подписания в конференц-зале — Лора, Зельда и Габриэль.

— Какой красивый у вас почерк, — заметила Лора.

— Каллиграфия — моя страсть.

— Вот как? — игриво улыбнулась Зельда.

Во время допроса Перселл спросил ее имя.

— Зельда Льюис, до недавнего времени, — ответила она. — Теперь Зельда Фауст.

Все прошло гладко, как и предсказывал Габриэль.

— Несчастного убили? — спросила Зельда.

— Расследование только началось, — сказал Перселл. — Не вижу никаких причин задерживать вас и мистера Фауста.

Лора Берк проводила их до машины.

— Какое-то время мы теперь будем заняты, — извиняясь, сказала она. — Я позвоню вам, и тогда решим, когда вам приступать к работе.

— А куда подевался Трэгер? — спросил Габриэль.

— Полиция тоже интересуется.

Габриэль промолчал, ничего он не сказал и потом, когда по дороге домой Зельда упомянула, что Трэгер работал вместе с ее покойным мужем. В ЦРУ.

— Но я тебе это уже говорила.

— Как и то, что ему понравился твой Делакруа.

Отец Джон Берк остановился перед телом друга, распростертым на окровавленной кровати, и принялся отпускать ему грехи. Молодой священник делал над собой усилие, чтобы не запинаться. «Ego te absolvo…»[77]— начал он, и в его сознании сгустился мрак, остальные слова вылетели из головы. Как идиот, Берк выпалил, точнее, пролепетал: «Salva nos, domine, vigilantes, et custodi nos dormientes, ut vigelemus cum Christo et requiescamus in pace».[78]Молитва вечернего богослужения с готовностью сорвалась с его уст, несмотря на то что он начисто забыл формулу отпущения грехов. Но вскоре она всплыла у него в памяти, и Джон прочитал ее чуть ли не с радостью — такое испытал облегчение. Впоследствии он терзался мыслью, что, если бы не замешкался, Брендан Кроу, возможно, был бы жив.

Остальные держались поодаль, не вмешиваясь в обряд, но как только он закончился, все ворвались в номер. Лора схватила запястье Брендана, пытаясь найти пульс. Отпустив руку, она ощупала шею. Джон не отрываясь смотрел на сестру. Их взгляды встретились — Лора покачала головой. Затем она обернулась.

— Рей, позвони охране у ворот. Скажи, чтобы с территории никого не выпускали. Я вызову полицию.

— Нет! — воскликнул Ханнан. — Никакой полиции!

И начались споры. Игнатий Ханнан, подчиняясь невероятно эгоистическим мотивам, хотел просто замять произошедшее с Бренданом: убийство на территории комплекса «Эмпедокл» — это проблемы с бизнесом, проблемы со средствами массовой информации. Лора отвела босса в сторону. Джон не сомневался, что компьютерный гений подчинится.

Сестра восхитила его хладнокровием и практическим подходом. Кому еще пришла в голову мысль, что тот, кто совершил это чудовищное злодеяние, сейчас как раз спасается бегством, спешит убраться подальше от места преступления? Но тут позвонил охранник и сообщил, что до распоряжения Лоры никто посторонний не покидал территорию.

— Где Винсент Трэгер?

Этот вопрос неоднократно поднимался в следующие полчаса, после того как Джон накрыл тело Брендана простыней и все вернулись в административный корпус.

— А кто такой этот Винсент Трэгер? — наконец спросил Нат Ханнан.

Первым ответил Джон: Трэгер приезжал в Рим, расследуя кое-какие неприятные события в Ватикане. Он обсуждал их с Бренданом.

— Какие неприятные события?

— А это имеет значение?

— Трэгер служит в ЦРУ, — сказала Зельда. — По крайней мере, служил.

— Черт возьми, откуда вы знаете? — воскликнул Ханнан.

— Мой муж, первый муж, работал в ЦРУ. Они с Трэгером были коллегами. И друзьями.

Во время разговора Габриэль Фауст вышел на улицу покурить, и Джон присоединился к нему. Мужчины молча разглядывали ухоженные газоны, подстриженные кусты, деревья. Вспомнив, как они с Бренданом курили в баре в полуподвальном этаже дома Святой Марфы, Джон тяжело вздохнул. Он беспомощно посмотрел на Фауста, и у него навернулись слезы.

— Брендан был моим другом, — объяснил Джон. — Наверное, лучшим другом.

— Не думаю, что он мучился перед смертью, — сказал Фауст. — Простите, я сказал глупость.

Непродолжительная пауза.

— Отец Кроу прекрасно разбирался в искусстве Возрождения, — наконец сказал Габриэль.

— Он прекрасно разбирался во всем.

Сохраняет ли разум после смерти все те знания, что кропотливо собирал долгие годы? Брендан любил обсуждать этот вопрос. Джона потрясла гибель священника, потрясла сильнее, чем кончина отца, сильнее, чем осознание, что матери осталось жить совсем недолго. Брендан погиб в расцвете сил. Очень вероятно, он стал бы новым префектом Ватиканской библиотеки. Вдруг все это потеряло смысл, превратилось в пустые мелочи. Джону не давала покоя мысль о том, что все те слова, которые он прекрасно знал и мог цитировать наизусть, теперь приобрели совершенно новое значение. «Ибо не имеем здесь постоянного града». Как просто это сказать и жить дальше так, словно обязательно наступит завтрашний день. Почему он сразу не связал убийство Брендана с насильственной, по словам друга, смертью государственного секретаря и кардинала Магуайра? Джон поверил не сразу — Брендан обладал очень своеобразным чувством юмора. Но вскоре серьезность его слов стала очевидна. Разумеется, Брендан считал, что Джон наивен, доверчив и все еще оглушен радостью работы в Ватикане. Все верно. Джон не тешил себя мыслью об искушенности в делах житейских и церковных; известие о кровавых убийствах выбило его из колеи. И если бы он был подозрителен, разве не продолжал бы сомневаться в словах Брендана? Джон молил Бога о том, чтобы никогда не пресытиться привилегией работать в непосредственной близости к понтифику.