Сатана сдержал позыв притащить пиар-директора с баллоном азота. Он топнул копытом – комната, жужжавшая сотнями голосов, содрогнулась от раската грома. Люди замолкли, глядя на него.

– Господа, – утомленно сказал Дьявол. – Приватных разговоров не получается, поэтому обращаюсь ко всем скопом. Как вам известно, в самое ближайшее время, согласно пророчеству из «Апокалипсиса», планируется битва на небесах между мной и армией архангела Михаила. Мое предложение простое, но очень заманчивое. Я ХОЧУ СТАТЬ НОВЫМ БОГОМ. Это сразу изменит расклад сражения. Ведь если я – ваш законный Бог, то кто же тогда самозванец с креста? Наверное, он и есть Сатана. И тогда пророчество окажется верным. Я закую его в цепи, посажу в тюрьму и положу сверху… что-нибудь.

Он замолчал, ожидая бурную реакцию, однако услышал лишь шум кондиционера. Представители конфессий пугливо обозревали обледеневшего монаха: бедняга в оранжевом едва начал оттаивать.

– Какая вам разница, кому молиться? – продолжал натиск Дьявол. – Ведь, по сути своей, любая церковь – сугубо коммерческое предприятие, с отлично поставленной рекламой. Меня веками без отдыха мочат черным пиаром, но задайте себе вопрос – что конкретно я сделал плохого? Подумаешь, подсунул яблоко Адаму и Еве. Разве это я уничтожал Землю всемирным потопом, посылал огонь на Содом и Гоморру, гноил Европу эпидемией черной чумы? Нет. Так почему же Ему все сходит с рук? И экономический кризис, и рост-падение цен на нефть, и крах банков, и откровенно хреновая погода? Я предлагаю настоящий релакс. Моя церковная программа: никаких кризисов, всегда теплое лето, исчезновение пуританства и полная сексуальная свобода без последствий в виде СПИДа и триппера. Ребрендинг пройдет незаметно: клянусь, вы и сами не заметите разницы. Трезубцу даже легче поклоняться, чем кресту. За поддержку я обещаю каждому из вас сто миллионов евро, вечную жизнь, девочек и бесплатную водку. Подумайте. Если силы добра меня сломят, то вам тоже придется пускать пузыри в огненном озере. Нет ни единой церкви без крови. Да, вы станете хором оправдываться и тыкать пальцами: «Мы делали все это во имя Него». Но честно спросите самих себя – а хотел ли Он этого?

Дьявол замолк многозначительно и в то же время многообещающе.

– Подумайте, – повторил он и, повернувшись на каблуках, двинулся к выходу. Щелчки маленьких подковок на подошвах звучали хлестко, как одиночные выстрелы. Уже на пороге его встретила прелюбопытная картина. На полу расположились пятеро негров в трехцветных вязаных шапочках: с их немытых голов щупальцами дохлого осьминога свешивались пропитанные пылью дреды. Красные глаза негров остекленели, к потолку поднимались струйки пахучего дыма, сливаясь в мутную и плотную завесу. Ничто вокруг, включая взрыв террориста-камикадзе, падение люстры и превращенного в лед монаха, не заставило негров отвлечься от своего увлекательного занятия. Дьявол, загоревшись интересом, тронул за плечо ближайшего африканца.

– Кто здесь? – нервно сказал негр, оглядываясь в испуге.

– Спокуха, брат, – сонно ответил второй. – Никого здесь нет.

Достав из-под шапки бумагу, он начал сворачивать ее в трубочку.

– У нас тут что – Амстердам? – спросил Дьявол пиар-директора. – По-моему, чуваки вообще не поняли, и где они, и что происходит. Судя по качеству травы, ребята живут в полном отрубе еще с прошлой недели.

– Но это же официальные лица! – заступился пиар-директор. – Неужели вы ничего не слышали о растаманах? Напрасно. Растафарианство – клевая религия. Ее фанатом был Боб Марли. Там до фига намешано – и музыка регги, и влияние эфиопского православия, песнопения, вводящие в транс, обрядовое курение травы. А дреды – это львиная грива – олицетворяют львов колена Иудина, как в «Апокалипсисе»[48].

– Бля буду, – сделал вывод Дьявол. – Они скоро под героин религию придумают. Реально страшно подумать, к чему движется этот мир.

Сатана исчез в режущей глаз вспышке, полыхнувшей фиолетовыми искрами. Собравшиеся в плотный кружок деятели трех конфессий, утерев лбы, с облегчением прочли молитвы различной направленности.

– Он, конечно, кошмарная тварь, – добрым шепотом высказался раввин. – И я, вот лично я, предложение отвергаю, не глядя. Но раз уж мы все равно его отвергнем, то почему бы, чисто теоретически, это не обсудить? Потому что, знаете ли, сто миллионов евро – это такая хорошая цена.

– И девочки, – облизнулся священник западной церкви.

– И бесплатная водка, – в тон ему добавил представитель восточной.

Все трое переглянулись. Их лица отражали взаимопонимание.

Произведя над собой величайшее усилие, Малик оторвал от пола разбитое лицо. Герой-любовник был изуродован до неузнаваемости: оба глаза заплыли, губы расквашены в сплошную кровавую кляксу, рот заполнился осколками зубов. Он потерял счет времени – едва черный цвет синяков на коже приобретал чуть более светлый оттенок, Кар принимался бить его снова. Так грамотно и жестоко, как умел только он один, – в лицо, грудь, живот, мошонку. Удары сыпались градом, мозг сотрясали вспышки слепящей боли: имей Малик возможность умереть, он скончался бы уже через десять минут после начала экзекуции. Незнакомец занял нейтральную позицию, предоставив Кару разбираться с Маликом, он по-хозяйски налил себе коньяку и удобно устроился на лимонном диване, с детским любопытством поочередно созерцая все четыре экрана. Работали только НТВ и СТС – видимо, по инерции. Первый канал, продержавшись три дня на ток-шоу, не получив инструкций из замолкшего Кремля, в итоге отключился. Новости транслировали в прямом эфире высадку небесного десанта: белозубые ангелы в голубых беретах, с улыбками а-ля «Макдоналдс», сноровисто монтировали из мешков с песком и колючей проволоки КПП в различных частях планеты. Не прошло и минуты, как последовал репортаж из Киева, где ангелы (уже без демонстрации улыбок), используя водометы, загоняли в вагоны племена печенегов – для транспортировки на Страшный Суд. Представитель пресс-службы Рая по телемосту давал краткий и строгий комментарий о бессмыслице сопротивления суду Божьему ввиду его судьбоносной неотвратимости. Отсыревшие печенеги страшно визжали, осыпая ангелов дождем из пылающих стрел. Князь Святослав (из черепа которого печенежский хан Куря когда-то недальновидно сделал чашу для пиров[49]) с безопасного расстояния показывал втиснутому в вагон хану средний палец. Следующим шел репортаж с Рублевского шоссе – туда свозили VIP-персон со всего мира, прибывающих на Страшный Суд. Мельком показали бомжующего Сталина: обросший бородой, зажав в руке закопченную трубку, тот спал прямо на улице, завернувшись в казенное одеяло. Перед камерой с цыганским гомоном, визгом и смехом пробежали все 218 наложниц бухарского эмира Сейида Алима, выжившего с личной дачи одну гламурную писательницу вместе с мужем-футболистом. Голый Столыпин плавал в бассейне нефтяного олигарха, а экс-президентша Жаклин Кеннеди, не выпуская из губ сигареты, костерила пунцовую мэрскую жену за безвкусицу, называя «отстойным фуфлом» трехэтажный коттедж из бриллиантов. В самый пикантный момент новости прервались рекламой.