– Да, Ровена, – ответил он и отпустил ее. – Вместе с моей последней добычей. Пятьдесят пленников.

– Я видела их.

– Я захватил торговое судно, которое встретилось мне, когда мы шли на Мадейру. О, Ровена, они познают весь ужас рабства – под тяжелым кнутом очень и очень недоброго хозяина. Султан будет рад этому отряду, – он поднял брови и ухмыльнулся, – хотя эта добыча далеко не столь восхитительна, как ваша сестра Джейн. Я заметил, вам удалось ее вернуть. – Он безразлично пожал плечами. – Что ж, мне все равно. Я получил за нее хорошие деньги.

Ее взор заволокло красной пеленой. Ровена схватила лампу и размахнулась, целя Мейсону в голову. Он ловко пригнулся и, прежде чем она успела замахнуться еще раз, железной хваткой перехватил ее запястье, отнял у нее лампу и сильно оттолкнул, так что она чуть не упала и вынуждена была уцепиться за какой-то ящик, чтобы удержаться на ногах.

– А ты быстра. Однако ж не такая быстрая, как я. – Он поставил лампу обратно на бочку. – Так-то лучше, – ухмыльнулся он, заметив, как Ровена попятилась назад, не сводя с него настороженного взгляда. – Больше ты уже не гордячка, а? Когда боишься?

Ровена и в самом деле начинала осознавать, что ждет ее впереди, и ледяной ужас незаметно прокрался ей в сердце. Никаких иллюзий насчет Мейсона, подонка и садиста, она не питала. Его намерения были вполне недвусмысленны. Если она позовет на помощь, никто не придет. Она была совсем одна, словно на эшафоте. Если бы Ровене предоставили выбор – выброситься за борт или уступить этому жуткому чудищу, она без колебаний выбрала бы первое.

– Я вас не боюсь.

– Скоро будешь, – издевательски произнес он. – Я дал себе клятву закончить то, что начал тогда, когда ты так коварно набросилась на меня, – Мейсон саркастически поднял бровь, – всего лишь за то, что я проявил… дружелюбие. Да, я поклялся отомстить.

Краска сбежала с лица Ровены, когда она во всех подробностях вспомнила тот день на пустоши и как этот человек едва не надругался над ней.

– Вы уже отомстили, Джек Мейсон, выстрелив в спину моему отцу и оставив его умирать.

– Жаль, что этого не случилось. Значит, тебе это известно.

– Да, теперь я знаю, что это был не Тобиас. Тобиас никогда не совершил бы такой подлости, он слишком благороден. И я также знаю, что вы использовали моего отца в своих собственных интересах.

– Мне нужен был корабль, и «Дельфин» мог бы хорошо мне послужить до того, как подвернется что-нибудь получше.

– Пока вы не украдете что-нибудь получше, хотели вы сказать.

Он пожал плечами:

– Как угодно. И команда была за меня.

– Значит, это был заговор – поднять на кораб ле бунт против отца?

Он кивнул:

– И любой, кто решил сохранить ему верность, был сброшен за борт. А вот с твоим отцом не случилось бы ничего плохого, не вмешайся он в мои планы. Он нарушил их, решив в последнюю минуту плыть вместе со мной на «Дельфине».

– Потому что он вам не доверял, – бросила Ровена. – Почему вы стреляли в него?

– Он встал у меня на пути. Когда Сирл нас застукал, он решил, что за все, что случилось с его кораблем в гавани Кингстона, должен ответить твой отец, поскольку он – владелец «Дельфина». Между ними разгорелась ссора, и Сирл отправился искать капитана порта, чтобы Голдинга арестовали.

– А вы подкрались сзади и подстрелили его, чтобы он не сказал властям правду и тем самым не засадил вас за решетку! А потом угнали «Дельфин» и оставили в обвиняемых Тобиаса.

– Признаю, я немного поторопился. Но никаких сожалений по этому поводу не испытываю.

– Вы разрушили жизнь моего отца во всех смыслах этого слова – вы это понимаете?

– Нет, ему повезло, – оскалился Мейсон. – Я уж думал, что убил его, пока ваша очаровательная сестра не сказала мне, как обстоят дела.

– Вы трус и мерзавец, Джек Мейсон.

– Хассан Касем, с вашего позволения, мисс. Я принял ислам.

– Жалкий вероотступник!

– Точно так, – без всякого стыда согласился он. – Когда «Дельфин» захватили корсары, это показалось мне наиболее выгодным. – Мейсон пожал плечами. – Какая разница. У меня в любом случае нет особых религиозных убеждений. Один бог или пророк ничем не отличается от другого. Меня заботит прежде всего Джек Мейсон. И я поступаю так, как мне удобно.

– Презренный трус.

– То, что я сделал, нисколько не тревожит мою совесть. Я сплю спокойно. А что касается тебя… – Мейсон обежал ее фигурку жадными глазами, и его толстые губы шевельнулись в похотливой улыбке, – ты храбрая. Это меня восхищает. И еще соблазнительная – по крайней мере, станешь соблазнительной, когда тебя оденут как леди. Пока еще я не решил, что с тобой делать. Может быть, я оставлю тебя себе, чтобы приятно проводить время в твоем обществе, пока мы в море. Или продам на первом же невольничьем рынке, что попадется нам на пути, – с наводящей жуть откровенностью признался он. – Так или иначе, тебе придется покориться своей судьбе. Однако тут стоит подумать – возможно, имеет смысл тщательно охранить твою девственность, чтобы выручить за тебя немаленькую сумму на торгах в Алжире… Я еще вернусь.

Положение, в котором она оказалась, было поистине ужасным. От страха Ровена застыла на месте как пригвожденная, а затем медленно опустилась на пол. Больше всего она боялась, что, прежде чем подоспеет помощь, это чудовище, которого уже трудно было назвать человеком, настолько в нем отсутствовали человеческие качества, может овладеть ей. Ее затрясло еще сильнее. Она едва не расплакалась, но вовремя вспомнила, что слезы ее ослабляют, а это может привести к еще большему несчастью. Ровене хотелось пить, она устала и измучилась, а из темноты за ней наблюдали злобные красные глаза. Ей казалось, что крыса набросится на нее, стоит ей только хоть немного забыться.

«Цимбелин» быстро и искусно лавировал вдоль береговой линии. Когда солнце, словно огромная кровавая роза, упало в море, а воздух стал заметно прохладнее, он развернулся и последовал за пиратским кораблем в отрытое море, в глубокие воды Атлантики.

На следующее утро «Цимбелин» поднял больше парусов и ускорил бег, постепенно догоняя свою жертву. Но на корабль вдруг свалилась другая напасть. За кормой появился легкий туман; и еще больший наступал с моря. От этого зрелища, в котором было нечто потустороннее, по спине бежали мурашки, и кровь стыла в жилах. Море было мертвенно спокойно.

Стоя у руля, где он и провел большую часть ночи, Тобиас вертел головой и напрягал слух, проклиная туман, в котором «Морскому волку» так легко было исчезнуть. Его лицо напоминало мраморную маску. Его не оставляла страшная мысль, что Ровена сейчас в руках не знающего жалости дикаря. Возможно, в эту минуту он насилует ее, причиняя ей невероятные муки…

Из-за тумана они потеряли довольно много времени, но, ко всеобщему облегчению, к полудню поднялся крепкий бриз, и туман рассеялся. Корабль качало на волнах; тросы и канаты снова запели на ветру, заскрипело дерево, и эти звуки показались Тобиасу самими прекрасными на свете. «Цимбелин» догонял корабль Мейсона, который был всего в двух милях от них; увидев этот странный цвет корпуса, ошибиться было невозможно. «Морской волк» шел на восток, направляясь к проливам. Тобиас знал, что Мейсон надеется затеряться в одной из сотен укромных бухт, расположенных по всему африканскому побережью, и поэтому приказал поднять все паруса и устремился вслед.