Впрочем, ему никто не мешал спускаться к морю когда вздумается, он часами бродил по пустынному обрывистому берегу, не фиксируя за собой наблюдения, беспрепятственно обследовал весь остров, размеры которого – двенадцать на шестнадцать километров – вызывали у привычного к московским масштабам человека снисходительную улыбку, Зато здесь имелись асфальтированные дороги, состоянию которых мог позавидовать московский автолюбитель.

Одевшись в джинсовый костюм, клетчатую ковбойку, кепку с длинным козырьком, повесив на шею фотоаппарат и закрыв пол-лица темными очками, Верлинов останавливался на обочине и вытягивал перед собой руку, сжатую в кулак с торчащим вверх большим пальцем, – международным жестом автостопа. Машин на острове было немного, в основном старые джипы и «лендроверы», удобные для сельских жителей, первая же обычно тормозила перед американским туристом стандартно-незапоминающейся внешности. Приходилось ездить и в повозках, запряженных трудолюбивым осликом и груженных дурманяще пахнущими кубами прессованной соломы, корзинами с оливками, бочонками с вином или оливковым маслом. Островитяне были доброжелательны и приветливы, имеющий способности к языкам Верлинов за несколько месяцев освоил греческий настолько, что вполне удовлетворительно объяснялся с ними. Его удивляло, что подвозившие случайного попутчика люди никогда не брали за это денег и даже обижались, увидев протянутые монеты.

Так он осмотрел все восемь поселков Миконоса: ел жареных мидий с белым вином в Орносе, пил узо под свежекопченую ставриду в Тоурло, валялся на пустынном, усеянном острыми камешками пляже в Калафати... Никто не вел одинокого туриста, не подставлял своих людей, не проявлял назойливости, не фотографировал достопримечательности природы, случайно оказавшиеся на одной с ним линии.

Полностью убедившись в отсутствии слежки, он забрел в скобяную лавчонку на узкой улочке Платис Гиалос, где купил большой складной нож со стопорящимся клинком, моток тонкой нейлоновой веревки и герметично затянутый в резину подводный фонарик, В Мериа посетил аптеку и приобрел патентованное снотворное – бесцветные шарики, легко растворяющиеся в воде, молоке, а следовательно, и в вине. Возле коптильного завода в Калафати он нашел в пыли несколько отрезков сталистой проволоки, здесь же купил молоток и плоскогубцы, после чего три часа работал на пляже, используя вместо верстака и наковальни большой плоский камень, на котором откусывал, гнул и плющил проволоку. Получившиеся в результате крючки различных форм и размеров он спрятал в карман, а инструменты, широко размахнувшись, забросил в морс.

Путешествуя по острову, покупая открытки, прикладывая к глазам фотоаппарат, он изучал не прелести местных пейзажей, не руины античных сооружений Древней Эллады, а расположение населенных пунктов, мотелей и кемпингов, запоминал расстояния между ними, прикидывал пути подходов и возможных отходов... Его интересовали полицейские силы: численность и дислокация постов, состояние береговой линии – места, удобные для причаливания плавсредств и подводного десантирования...

Если бы властям стало известно о мыслях разгуливающего по Миконосу генерала КГБ, они бы пришли в ужас, решив, что он готовит вторжение Российских Вооруженных Сил. На самом деле Верлинов заботился о собственной безопасности. Когда человека разыскивают, жить на небольшом острове – все равно что находиться в ловушке. Надо заранее подготовить себе направления бегства или, как говорят разведчики-нелегалы, каналы эксфильтрации. Но Верлинов не любил бездеятельного ожидания, он всегда был сторонником активной наступательной игры. И сейчас готовился к ней.

Нож, фонарь, веревку и отмычки он завернул в пластиковый пакет, туда же бросил снотворное. Сверток спрятал недалеко от виллы, на маршруте своих каждодневных пробежек, засунув под один из тысяч усеивающих берег скальных обломков. Теперь оставалось ждать.

Даже в идеально отлаженной службе охраны случаются сбои. Профессионалы знают: самым слабым звеном в любой системе является то, что известный российский политик совершенно точно, хотя, может быть, и несколько цинично, обозвал «человеческим фактором». Практически все похищения государственных секретов, убийства особо охраняемых персон, ограбления банков, диверсии и террористические акты стали возможными благодаря ослаблению бдительности, пренебрежению приказами, циркулярами и инструкциями и тому подобным нарушениям со стороны охраны.

Иногда эти нарушения были самопроизвольными, чаще – тщательно спровоцированными заинтересованными силами. Самое удивительное, что в основе всех отступлений от правил несения службы лежат не тысячи неожиданных и малоизвестных соблазнов или хитроумно расставленных и тщательно замаскированных ловушек, а всего два хорошо известных миру порока, от которых предостерегают каждого человека на протяжении всей его жизни родители, учителя, проповедники, начальники, старшие товарищи: спиртное и женщины.

Капрал морской пехоты из охраны американского посольства в Москве привел в служебное помещение симпатичную девушку, с которой незадолго до этого познакомился на Арбате. Она оказалась «подставой» КГБ и успешно похитила папку с секретной документацией.

Охранники коммерческого банка «Цезарь» по собственной инициативе учинили пьянку на рабочем месте, что облегчило задачу солнцевской группировке, собравшейся облегчить банковскую кассу. Трое бражников расстреляны на месте.

Конвой, перевозивший в «автозаке» особо опасных преступников, согласился «немного отдохнуть» со своими подопечными: послали гонца за вином, отперли дверцы камер, в результате – четыре трупа, восемь бандитов и убийц скрылись.

Во время афганской войны группе боевого охранения подбросили канистру со спиртом – перепившихся солдат зарезали, после чего уничтожили всю роту.

Во Вьетнаме к сторожевой вышке военного аэродрома США подошла женщина и, задрав юбку, принялась мочиться стоя, чем привлекла внимание часового. Пикантное зрелище настолько захватило парня, что он не заметил арбалетчика, приблизившегося на расстояние прицельного выстрела, и получил стрелу в сердце, после чего вьетконговцы взорвали аэродром.

Список подобных примеров может быть продолжен до бесконечности. Специалисты-психологи, наверное, смогут по-научному объяснить, почему Ивановы и Джонсоны одинаково нарушают инструкции и делают то, от чего их неоднократно предостерегали. Верлинова же эти тонкости не интересовали. Просто он ждал, когда Гурий, Артемий; Никон или Орест допустят ошибку. А это обязательно должно было случиться.

* * *

Машинистке-стенографистке Управления по безопасности специальных технических объектов Марине Поповой недавно исполнилось двадцать пять лет. Высокая крашеная блондинка с тонкой талией, массивными бедрами и аппетитными полными ногами, она пользовалась успехом у мужчин как в Управлении, так и за его пределами. Ее это не удивляло, сама себе Марина нравилась и любила голой крутиться перед зеркалом, становясь то так, то этак, принимая соблазнительные позы и обворожительно улыбаясь. Единственное, что ее огорчало – маленькая грудь: неполный второй номер. Чтобы скрыть этот недостаток, она носила бюстгальтеры с толстой поролоновой прокладкой и не снимала их даже во время секса.