Они проехали по мосту Альма. Амандина покачала головой:

– История сложная, темная. Я пока не могу связать факты. Скажите, если настоящий Патрик Ламбар умер, мы имеем дело с присвоением личности, так ведь?

– Не уверена, что «присвоение» – то слово, и не знаю, как далеко зашел Ламбар в своей лжи. Вот я вам сказала, что меня зовут Люси Энебель и я служу в парижской уголовке. Могут пройти месяцы, прежде чем вы узнаете, что мое настоящее имя Мадлен Флорез, что я работаю в какой-то конторе и никогда в жизни не служила в полиции. Это скорее просто ложь, чем настоящее присвоение личности. Так, наверно, и было с Севериной. Этот человек лгал ей с самого начала, а она ничего не проверяла. С какой стати, если он втерся к ней в доверие?

– В таком случае это великий манипулятор. Он использовал ее, а потом… выбросил, как грязный носовой платок.

– Мерзавец худшего пошиба. Остается узнать, действительно ли он использовал Северину Карайоль в своих целях, или она была с ним заодно. Тот факт, что он ее убрал, еще не доказательство ее невиновности. Такие люди редко оставляют свидетелей.

Амандина вздохнула. Ей было грустно за Северину, но в то же время она ужасно на нее злилась. Карайоль была исследователем, ее цель – защищать, помогать, а не разрушать. Она, возможно, стала причиной чудовищной биологической и санитарной драмы.

Люси нашла свободное место на парковке, предназначенной для поставщиков, на бульваре Гувьон-Сен-Сир и, не раздумывая, припарковалась.

– Нарушаете.

– Подождите меня здесь.

– Вы шутите? Я с вами.

Люси посмотрела ей в глаза и вышла из машины, ничего больше не сказав. Амандина последовала за ней. Две женщины направились к внушительному отелю, расположенному вблизи от самых роскошных кварталов Парижа. В огромном холле сочетались модернизм и благородство, хром и мрамор.

– Я, может быть, задам нескромный вопрос, но почему вы никогда не снимаете маску?

– Потому что вы потенциально опасны.

Лейтенант полиции подняла брови и обратилась к портье, которая, увидев трехцветную карточку, сразу пошла за своим начальником. Люси умела действовать так, чтобы все закрутилось очень быстро. Роскошные отели всегда старались избежать дурной рекламы и, соответственно, нежелательного присутствия полицейских. Они уединились в кабинете, начальник подключился к компьютеру и ответил на все вопросы Люси.

– Нет, на имя Северины Карайоль номер не бронировался, зато есть запись на имя Патрика Ламбара. Он дважды бронировал молодежные апартаменты, в апреле и в октябре.

Сидя на стуле рядом с Амандиной, Люси наклонилась вперед:

– Вы можете распечатать для меня эту информацию?

– Конечно. Даты, сроки пребывания, сумма счета…

– Как он расплачивался?

– Наличными.

Люси поморщилась. Разумеется, он был осторожен.

– Но вы же снимаете копию банковской карты клиента на случай проблем?

Он встал, подошел к принтеру и протянул Люси листок:

– Да. Номер банковской карты у меня перед глазами, но я не знаю…

Люси достала блокнот и ручку.

– Не будем терять время. Говорите.

Он помялся, но все же продиктовал номер. Люси вышла из комнаты и позвонила, чтобы как можно скорее узнать имя владельца по номеру карты. Это займет максимум час. Люси вернулась в кабинет, но осталась стоять в дверях.

– Можно посмотреть номер?

Мужчина постучал по клавиатуре, посмотрел на экран и кивнул:

– Там только что убрали, идемте.

Они молча прошли по коридору, поднялись на лифте.

– Я заметила камеры видеонаблюдения в холле, – сказала Люси. – Мне понадобятся записи, соответствующие двум датам пребывания Ламбара.

– Их хранят только две недели, а месье Ламбар был давно, мне очень жаль.

Люси выругалась. Ламбар был осторожен и регулярно менял отели. Вряд ли кто обратил на него внимание, сотни человек бывали здесь каждый день.

Мужчина остановился перед номером 413, открыл дверь универсальным ключом и посторонился, пропуская двух женщин. Номер был великолепен, весь в изгибах и изломах, качественный дизайн, ванная комната с итальянским душем и угловой ванной. Огромная кровать, гостиная, уголок с письменным столом. Люси заметила у раковины флакончики с гелем для душа, такие же, какие были в ванной у Карайоль.

Амандина была ошеломлена:

– Мечта. Сама бы она не смогла позволить себе подобный номер. Сколько?

Люси взглянула на распечатку и сложила цифры в двух строчках:

– Четыреста евро за ночь в апреле и… восемьсот евро пятого октября.

– Пятого октября? Через два дня после последнего левого анализа, – отозвалась Амандина.

Люси повернулась к начальнику, который стоял в дверях:

– Сумма уж очень велика. Почему?

– Они, должно быть, пользовались дополнительными услугами. Мини-бар, шампанское… Я могу посмотреть детали в компьютере.

Люси взглянула на Амандину:

– Они что-то праздновали…

– Открытие…

Амандина подошла к окну и сняла маску: ей надо было подышать. Она представила себе, как Северина с незнакомцем чокаются хрустальными бокалами, а под рукой у них, в пробирке у кого-нибудь в кармане, мерзость, способная заразить целые народы.

Амандине было нехорошо. Подумать только, что она работала рядом с Севериной и ничего не замечала. Использовать живое для уничтожения живых существ… Это так аморально, это посягательство на сами основы рода человеческого.

Как могла Северина, ученый-микробиолог, совершить такое?

– Этого не может быть. Какой кошмар!

Сделав несколько глотков нефильтрованного воздуха, она аккуратно надела маску и вернулась к Люси.

– Можно, стало быть, предположить, что наш неизвестный H1N1 прошел через лабораторию пятого октября, – сказала Амандина. – Седьмого ноября он заразил одну из первых птиц – лебедя Мак-Дума…

– Ламбар хранил его больше месяца, пока все устроил… спланировал… подготовил сценарий, который разворачивается сейчас.

– Он ждал волны сезонного гриппа, чтобы навести тень на плетень. Все было тщательно срежиссировано. Получив вирус, он бросает Северину и исчезает. Она продолжает работать в лаборатории как ни в чем не бывало, прекрасно сознавая, что ее, надо думать, поимели по полной… Отсюда депрессия?

– Почему же он отравил ее только сейчас?

– Из страха, что она даст слабину и заговорит? Вирус уже распространился, все службы безопасности подняты на ноги. Карайоль наверняка не выдержала бы давления и допросов. Ламбар не хотел оставлять никаких следов, никаких свидетелей.