Татьяна Кузьмина, мать-одиночка тридцати с лишним лет, сначала работала в Джелалабаде медсестрой. Потом ей удалось выпросить себе работу в боевом агитационно-пропагандистском отряде (БАПО). Татьяна была единственной женщиной в этом отряде, который доставлял в горные деревни вокруг Джелалабада продовольствие и лекарства, вел пропаганду, устраивал концерты, помогал больным и матерям с младенцами. Она уже должна была окончательно вернуться в СССР, но незадолго до этого отправилась с отрядом на задание и утонула в горной реке. Тело Татьяны нашли только через две недели.

Лилия, квалифицированная машинистка в штабе одного из советских военных округов, получала слишком мало, и чтобы дожить до зарплаты, ей приходилось собирать и сдавать бутылки. Она не могла даже купить нормальную зимнюю одежду. А в 40-й армии ее встретили дружелюбно и хорошо кормили. Она даже не представляла себе, что такое бывает.

Многие из этих женщин в Афганистане вышли замуж, хотя, возможно, изначально таких намерений у них не было. Одна говорила: «Здесь все женщины одинокие, ущемленные. Попробуйте прожить на сто двадцать рублей в месяц — моя зарплата, когда и одеться хочется, и отдохнуть интересно во время отпуска. Говорят, за женихами, мол, приехали? Ну а если и за женихами? Зачем скрывать? Мне тридцать два года, я одна». Браки могли регистрировать только советские чиновники в Кабуле. Молодая пара из 66-й отдельной мотострелковой бригады в Джелалабаде отправилась в аэропорт и попала под гранатометный обстрел вскоре после выезда с базы. Оба погибли. Наталье Глущак и ее жениху, офицеру из роты связи той же бригады, удалось добраться до Кабула и зарегистрировать брак. Назад они решили не лететь, а поехали на БТР. На въезде в Джелалабад бронетранспортер подорвался на мине с дистанционным управлением. Собрали только верхнюю половину Натальиного тела.

Мужчин было во много раз больше, чем женщин, и отношение к последним было сложным. Полковник Антоненко, командир 860-го отдельного мотострелкового полка, рассказывал: «В полку было сорок четыре женщины. Медсестры, лаборантки станции водоочистки, официантки, повара, заведующие столовой, продавцы магазинов. У нас не было запасов крови. Когда полк возвращался с боевых, если были раненые, то эти женщины иногда отдавали им кровь. Это было на самом деле. Удивительные у нас были женщины! Достойные самых лучших слов».

Роль медсестер и врачей вопросов не вызывала. Одна медсестра рассказывала, как солдаты принесли раненого, но не уходили: «Девочки, нам ничего не надо. Можно только посидеть у вас?» Другая вспоминала, как молодой парень, чьего друга разнесло в клочья, все рассказывал ей об этом и не был в силах остановиться. Телефонистка из кабульской гостиницы приехала на горную заставу, служащие которой месяцами могли не видеть посторонних людей. Командир заставы попросил: «Девушка, снимите фуражку. Я целый год не видел женщину». Все солдаты высыпали из траншей, чтобы поглазеть на ее длинные волосы. «Здесь, дома, — вспоминала одна медсестра, — у них свои мамы, сестры. Жены. Здесь мы им не нужны. Там они нам доверяли то о себе, что в этой жизни никому не расскажут».

У одного молодого офицера, выписавшегося из Центральной инфекционной больницы в Кабуле, где его лечили от тифа, холеры и гепатита, начался роман с медсестрой, которая за ним ухаживала. Его ревнивые товарищи рассказали ему, что она — ведьма. Мол, рисует портреты своих любовников и вешает их на стену, и трое его предшественников уже погибли в бою. А теперь она взялась за его портрет. Суеверные чувства овладели им. Однако медсестра так и не закончила рисунок, а офицер получил ранение, но не погиб. «На войне мы, солдаты, были ужасно суеверны», — вспоминал он с сожалением. После Афганистана он больше не виделся с той медсестрой, но сохранил о ней самые теплые воспоминания.

В конечном счете заслуги медсестер не получили официального признания. Александр Хорошавин, служивший в 860-м отдельном мотострелковом полку в Файзабаде, двадцать лет спустя с горечью узнал, что Людмила Михеева, работавшая медсестрой в его полку с 1983 по 1985 год, не получила никаких льгот, причитавшихся любому ветерану.

Женщины часто подвергались давлению со стороны мужчин, готовых прибегать как к лести, так и к угрозам. Многие ветераны говорили о них с обидой и презрением, называли их «чекистками» и намекали, что они продались за чеки — валюту, которой пользовались советские граждане в Афганистане. Некоторые признавали, что медсестры и врачи могли отправиться в Афганистан из лучших побуждений. Но мало у кого находились добрые слова в адрес остальных — секретарш, библиотекарш, кладовщиц или прачек. Их обвиняли в том, что они отправились в Афганистан за мужчинами и деньгами.

Женщины негодовали и изобретали защиту. Некоторые находили покровителя, чтобы держать других подальше от себя[36]. У многих генералов Второй мировой войны, в том числе у Константина Рокоссовского и Георгия Жукова, были ППЖ, «походно-полевые жены». На афганской войне этот институт возродился. Андрей Дышев сочувственно описывает его в романе «ППЖ», где рассказывается история медсестры Гули Каримовой, добровольно отправившейся в Афганистан, и капитана Герасимова, ее возлюбленного.[37]

Военный переводчик Валерий Ширяев полагал, что это отражает социальную реальность самой России: многие солдаты были родом из провинции и рассматривали женщин как добычу либо как объект избиения. Но в Афганистане хотя бы партийные работники вели себя разумно и не пытались вмешиваться в отношения между людьми, как на родине. Напряженность была неизбежна: «Чем меньше гарнизон, тем меньше женщин и тем больше конкуренция, порой приводившая к дракам, дуэлям, самоубийствам и стремлению погибнуть в бою».

Не все советские женщины в Афганистане работали на государство. Некоторые знакомились с афганцами (особенно студентами) на родине, в России, и вступали с ними в брак. Галина Маргоева вышла замуж за инженера Хаджи Хусейна. Она с мужем жила в Кабуле, в своей квартире в микрорайоне, неподалеку от аэропорта и рядом с комбинатом жилищного строительства. Галина стала свидетельницей всех изменений режима, всех ужасов гражданской войны и бесчинств «Талибана». Одна женщина по имени Татьяна вышла замуж за афганского офицера Нигматуллу, который учился в СССР. Они поженились, несмотря на сопротивление ее родных и его начальства. Их первый ребенок родился в Минске. Пять лет спустя Нигматуллу назначили в Кабул, потом в Кандагар, а затем в Герат. Он служил при разных режимах: был политработником в дивизии при Наджибулле, в бригаде при моджахедах и снова в дивизии во время правления «Талибана». Татьяна оставалась с ним. Она носила паранджу, выучила фарси, но все равно оставалась атеисткой. Когда троих братьев Нигматуллы убили, Таня приняла девять сирот в свою семью и вырастила их вместе с собственными детьми.