— Только фонендоскоп? Может, еще и гинекологическое кресловам прихватить? Какой смысл идти в ресторан с одним фонендоскопом?

— Никакого, — ответила я, — но кресла же у тебя нет.

— Вы с Маруськой пьете с утра, а у меня развод с Пупсом, —пожаловалась Роза.

— Эээ, — сказала я Марусе, — отпадает наш гинеколог, у нееразвод.

— Какой еще развод, когда мне плохо, — гаркнула Маруся ивырвала у меня трубку. — Роза, Роза, — заверещала она, — мне прямо всей плохо!Роза, скорей! Скорей! Какое счастье, что ты рядом живешь! Нам просто повезло!

Видимо, Роза пожелала знать, где мы, потому что Марусявынуждена была повторить, что мы сидим в ресторане, где нам скучно без Розы ифонендоскопа. Она протянула мне трубку и приказала:

— Скажи ей, что мы трезвые.

— Мы не пили, Роза, — воззвала я. — Маруся за рулем, а я надиете.

— А что с Марусей? — спросила она.

— Приступ, — уклончиво ответила я.

— Какой приступ?

Я растерянно уставилась на Марусю:

— Спрашивает, какой приступ.

Маруся опять вырвала у меня трубку и закричала:

— Ты русская, Роза? Тебе же сказано, хватай фонендоскоп ипчелой в ресторан, пока я еще жива. Придешь — увидишь, какой приступ.

Я схватилась за голову:

— Что она с нами сделает, когда узнает, зачем фонендоскоп!

— Ничего не сделает, — бросила мне Маруся. — Розкамаленькая, ей с нами не справиться. Скорей мы ей что-нибудь сделаем.

Я собралась Марусе ответить, но ей уже было не до меня.

— Какая «Скорая помощь»?! — возмущенно закричала она втрубку. — Роза, ты прямо вся сошла с ума!

Видимо, та посоветовала вызвать «Скорую помощь».

Я выхватила трубку у Маруси и сказала:

— Дорогая, ты же знаешь нашу малышку, она не верит никому итвердит: «Только Роза, только Роза».

Польщенная Роза заколебалась, я поняла: еще секунда, и онадрогнет, и в это время Маруся вырвала у меня трубку и как завопит:

— Роза, быстрей, а то он уйдет!

— Что ты наделала? — испугалась я и отобрала у Маруситрубку, но поздно. В трубке уже были гудки.

Маруся радостно потирала руки:

— С фонендоскопом точно подслушаем.

Она так вошла в азарт, что даже про еду забыла. Настоящаяподруга! Только глупая. Все испортила. Я пригорюнилась:

— Откуда мы возьмем фонендоскоп?

— Розка сейчас прибежит, — заверила меня Маруся.

— Плохо ты знаешь Розу, — рассердилась я. Руки Маруси молниеносноуперлись в бока:

— Я плохо знаю Розку? Да я знаю ее с соплей: пулейпримчится.

— Я тоже Розу знаю с горшка: не придет.

— А я говорю: пчелой прилетит.

— А я говорю: не придет.

— Примчится!

— Не придет!

— Примчится!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Девочки! — воскликнула Роза. — Так что тут у васстряслось?

Мы с Марусей обменялись взглядами: я растерянным, онаторжествующим.

— Что я говорила! — воскликнула она. Я вынуждена былапризнать, что Маруся лучше меня знает Розу, и только развела руками.

— То-то же, — гордо изрекла Маруся.

— Зато я хорошо о людях думаю, — похвастала я.

— Девочки, — защебетала Роза, — еле вас нашла. Ничего мне необъяснили. Весь ресторан пришлось шерстить. Вы хоть знаете, что в соседнейкабинке обедают Равиль и Перцев?

— А мы про что? — закричала Маруся. — Принесла фонендоскоп?

— Принесла.

— Доставай!

Роза вытащила из сумочки фонендоскоп, Маруся выхватила его иустремилась к щели.

— Ничего не слышно! — констатировала она. Роза мгновенно всепоняла, но, к моему удивлению, не обиделась, а вдохновилась. Как плохо,оказывается, я знаю своих подруг.

— Девочки, — запищала Роза. — Смотрите, под потолкомогромная щель! Если я залезу на плечи Маруси, а Соня подержит меня за ноги, товполне можно и подслушать — звук же весь поднимается вверх и оседает напотолке.

Сказано — сделано. Маруся подставила свое могучее плечо,вооружившаяся фонендоскопом Роза взгромоздилась на него, я схватила ее за ноги…

Наступила тишина — лишь звон бокалов доносился из зала, даредкое позвякивание вилок.

Мы с Марусей затаили дыхание. Роза, приставив мембрану кщели, вся ушла в соседнюю кабинку.

— Плохо слышно, — сказала она. — Что-то шепчут, не пойму.Мешает чертов фонендоскоп.

— Зачем ты заткнула уши? — рассердилась Маруся и приказала:

— Выдерни эту дрянь из ушей.

Роза послушалась, повесила фонендоскоп на грудь и приложилаухо к щели.

— Ну теперь совсем другое дело, — обрадовалась она. — Теперькое-что слышно.

И она затаилась. Сгорая от нетерпения, затаились и мы сМарусей. Роза же словно про нас забыла.

— Ну что там? — не выдержала Маруся.

— Перцев что-то бормочет про нашу Тамарку, — с жаромповедала Роза. — Про какой-то выкуп он от нее узнал.

— От Тамарки? — удивилась Маруся. — Ну и фиг с ней! Слышатьне хочу про эту заразу!

— Тише ты, тише, — зашикала я и горестно подумала:«Проболталась-таки Перцеву Тамарка, а как меня убеждала, что будет хитра».

— Перцев уже про Тамарку забыл и теперь только удивляется,что с Лели требуют выкуп, — поведала Роза. — Не может в этот выкуп поверить,изумляется, что очень крупная сумма, говорит, что Турянский и рубля не стоит.Ох, как Перцев зол, пытает Равиля, грозит, что тому будет нехорошо, есливыяснится, что выкуп — это его рук дело. Перцев очень какого-то шума боится, ас выкупом, говорит он, теперь может подняться шум.

«Ха, после того как о Турянском узнала моя баба Рая, Перцевможет уже ничего не бояться», — мысленно усмехнулась я.

— Опять говорят про выкуп, — сообщила Роза. — Равильубеждает Перцева, что Тамарка ему солгала, говорит, что с Лели за мужа нетребуют никакого выкупа.

— Как это не требуют, когда я слышала своими ушами! — яподала голос справедливости и подумала: «Ничего не пойму».