Андрея Петровича кто-то тронул за руку. Он резко обернулся. Рядом стоял сын.

– Ну что, поедем? – спросил он.

– Поехали.

Минут пять оба молчали, видимо, переживали только что увиденное. Наконец сын спросил:

– Думаешь, кто виноват?

– Кто их знает… Мужик, помнишь, рядом стоял, говорил: мол, баба на «Ниссане»». Она, похоже, ехала с приличной скоростью, а этот несся навстречу. Может, он выпил? Я тоже не понимаю, как они могли столкнуться на совершенно пустой дороге.

– Допустим, немного поддал, – неожиданно услышал Андрей Петрович и вначале не понял, откуда идет голос.

– Это ты? – спросил он сына.

– Чего – я?

– Ну, это… Сказал только что…

– Чего сказал?

– Что, э-э… поддал.

Сын недоуменно покосился на Андрея Петровича.

– Я тебя, папа, не понимаю. Поддал… О ком ты?

– Не знаю, – насупился Андрей Петрович. – Мне как будто послышалось.

– Просто ты только что пережил потрясение.

– Ты так считаешь?

– А разве нет? Вот скажи: много ли ты в своей жизни видел мертвецов?

– Мертвецов? Да как-то…

Андрей Петрович стал мысленно перебирать все трупы, с которыми его сталкивала жизнь. Во-первых – отец. Мало того, Андрей Петрович даже присутствовал при его агонии. Дедушки, бабушки… Он тогда был молод и даже не воспринимал их смерть как нечто физическое. Ну, на работе… Он вдруг вспомнил случай, который произошел лет двадцать пять назад. Андрей Петрович тогда работал вальцовщиком на черновой группе листопрокатного цеха. При перевалке его товарища, некоего Бурнашова, придавило валком. Зазевался бедолага. Как страшно он кричал! Даже сейчас от воспоминания Андрея Петровича передернуло.

– В общем, приходилось видеть, – отозвался он на вопрос сына. – Не меньше чем всем остальным в моем возрасте. На войне я, конечно, не был…

– Как бы там ни было, – заявил сын, – но только что увиденное на тебя, несомненно, повлияло. Жара, духота, и этот труп…

– Может быть, – охотно согласился Андрей Петрович. Разговаривать о мертвецах ему вовсе не хотелось.

Дома он первым делом под удивленным взглядом жены выпил почти стакан водки, а потом залез в ванную.

Под действием водки и горячей воды сознание Андрея Петровича померкло. Недавние события почему-то казались далекими и как бы не очень реальными. Ехали, ехали… Вдруг, на тебе! Приехали! Ему вспомнился оператор моталок Дзюба, который при каждом застревании по селектору объявлял на весь цех: «Приехали!» И цеха давно нет, да где сейчас этот Дзюба? Умер, наверное.

Андрею Петровичу и раньше приходилось видеть аварии, однако он обычно проезжал мимо, почти равнодушно смотрел на разбитые машины, а о том, что и с ним может произойти нечто подобное, даже не задумывался. Часто ли человек проецирует произошедшие у него на глазах события непосредственно на себя? Не так чтобы очень. Особенно негатив. А если и проецирует, то после некоторых размышлений обычно мысленно повторяет: со мной подобное быть ну никак не может! Не зря же говорят: «Чужую беду руками разведу». А вдруг случится то же самое? С ним самим… Или с сыном… Не дай бог! Андрей Петрович вдруг вспомнил глаза мертвеца. Да был ли тот парень мертв? Маловероятно. Взгляд показался пускай и не особенно осмысленным, но, несомненно, живым.

Андрей Петрович вспомнил, как умирал отец. Несколько часов тот находился без сознания. Мутный, ничего не выражающий взор уперся в потолок, и только в последний момент с глазами словно что-то произошло. Они вдруг стали живыми и яркими, и у Андрея Петровича создалось впечатление: он видит нечто, вызывающее у него страшное удивление. Через пару минут отец умер.

Нужно заметить, Андрей Петрович выпивал довольно редко и не знал, что в подпитии лезть в горячую ванну не рекомендуется. Вредно для сердца. Но даже не это главное. Элементарно можно заснуть и утонуть. Ему приходилось слышать о таких случаях. Однако Андрей Петрович никак не предполагал, что подобное может случиться и с ним. Вот вам иллюстрация вышеприведенной мысли! Он задремал. В голове клубился невнятный сумбур, сквозь который явственно проступал взгляд глаз давешнего парня. Вдруг Андрей Петрович сквозь сон почувствовал некий толчок… Даже не толчок, а словно удар тока. Его подбросило. Часть воды выплеснулась из ванны.

– Ты чего это?! – услышал Андрей Петрович. – Окончательно угробить хотишь?!

Он завертел головой, ожидая увидеть в ванной комнате постороннюю личность, но рядом никого не было. Почти не соображая, что делает, Андрей Петрович поспешно выскочил из воды, на ходу подхватил полотенце и побежал в спальню. Хмель слетел. Нахлынул ужас. Он не мог понять, что с ним происходит.

Андрей Петрович, если говорить честно, очень боялся сойти с ума. Дело в том, что среди предков у него имелись родственники, страдавшие слабоумием. Таковым, к примеру, являлся дедушка со стороны матери, который в сорок третьем получил сильную контузию, стал заговариваться и некоторое время провел в сумасшедшем доме. Дядя по той же линии был шизофреником и в периоды обострения становился весьма опасным – гонялся за детьми, собираясь их, как он выражался, «малость придушить».

И вот у него самого начались «голоса».

Андрей Петрович почитывал соответствующую литературу и знал: безумие передается по наследству. Знал он и то, что «голоса» – первый симптом шизофрении. Однако факт начала болезни нужно еще установить. Возможно, сын прав, и он испытал сегодня потрясение, а «голоса» – его следствие. Он лежал на супружеской кровати и прислушивался. «Голоса» молчали. Андрей Петрович немного успокоился, оделся и пошел на кухню.

– Кушать будешь? – спросила жена.

– Ага, – сообщил Андрей Петрович, усаживаясь за стол.

– А что именно?

– Хорошо бы картошки поджарить. Со свининой. Есть у тебя кусок свинины? Только пожирнее. И водяры…

– Чего? – не поняла жена.

– Водяры, говорю!

– У тебя же печень побаливает.

– Какая печень?! К херам печень! Сказал: картошки и водяры!

– Я не понимаю, Андрей, откуда вдруг у тебя взялся подобный тон? – обиделась жена. – А что касается водки, или, как ты ее называешь, «водяры»… Пей, если хочешь. Только о здоровье своем подумай. Опять в больницу попадешь.

– Я тебе сейчас тресну, – неожиданно для себя отозвался Андрей Петрович.

– Как ты сказал?! – изумилась жена, и слезы закапали из ее глаз.

– Тресну, – отчетливо повторил Андрей Петрович. – Только не зажарь картошку со свининой, посмотришь, что будет.

Он поднялся и вышел.

Тут нужно сказать несколько слов о нашем герое. Познакомить поближе, чтобы читателям стал понятен его моральный облик. Андрей Петрович родился в середине пятидесятых, в довольно крупном промышленном городе, что, собственно, предопределило его будущую жизнь. Отец Андрея Петровича был инженером, мать работала на почте. Андрей весьма средне закончил школу, тем не менее поступил в местный институт, где некогда учился и отец. Получив высшее образование, он пришел на металлургический комбинат, в горячий листопрокатный цех, в котором проработал всю жизнь, пройдя путь от вальцовщика до заместителя начальника. Заработав в молодости «горячий» стаж, он в пятьдесят лет вышел на пенсию. Нужно добавить: жена Андрея Петровича тянула лямку в местном отделении Гипромеза, а единственный сын вкалывал на том же комбинате бригадиром электриков. Никаких особых страстишек у Андрея Петровича не имелось. Он не был рыбаком, поскольку считал бессмысленным часами таращиться на неподвижный поплавок. Не относился Андрей Петрович и к трудолюбивому племени садоводов, часами стоявших, извините за выражение, «раком» над помидорами или клубникой. Не отличало его и пристрастие к женскому полу. Правда некогда, в молодости поглядывал он на некую контролершу ОТК, но взгляды так и остались взглядами, поскольку дальше них дело не пошло, хотя контролерша, казалось, была явно не против познакомиться с Андреем Петровичем поближе. И уж тем более наш герой не был склонен к потреблению горячительных напитков. Конечно же, он позволял себе по праздникам рюмочку, другую… Но не более того.