– Он воспринял обвинение мужественно и с честью. Правда, я боюсь, что он не мог сохранить при этом свойственное ему чувство юмора.

По удовлетворенной улыбке, с которой священник выслушал ответ Онести, она поняла, что он остался им очень доволен.

– Тогда, полагаю, остается только один путь, чтобы с честью выйти из ситуации, в которой вы оба оказались, – торжественно объявил отец Купер.

– Пожениться? – вскричал Джесс. – Значит, вот на каком условии я смогу выйти из этой камеры?!

– Так по крайней мере считает отец Купер – не я! – ответила Онести из-за двери.

– Не сомневаюсь, что именно так оно и есть! – прошипел он, представив злорадно хихикающего Купера.

И право, более страшной мести своему заклятому врагу этот священнослужитель, наверное, и пожелать бы не мог!

– А что вы ему рассказали? – спросил Джесс, еле сдерживая ярость.

– Только правду. То, что мы встретились в салоне Скарлет Роуз, а затем вы проводили меня до Техаса. Мне показалось, что его несколько обескуражило то, что я путешествую наедине с вами. Особенно когда я проговорилась, что мы вроде бы вместе спали.

– Черт побери, Онести, кто вас тянул за язык?

– Он же священник, Джесс! Как я могла ему солгать?

«Не могла солгать! Раньше ее это не останавливало!» – с презрением подумал пленник.

– Когда же я объяснила Куперу цель нашего путешествия и его необходимость, – продолжала Онести, – он сказал, что поражен тем, что молодая женщина совершает вояж с мужчиной, с которым не связана узами брака. Он считает, что при сложившихся обстоятельствах вы, Джесс, должны подтвердить мою репутацию чистой и честной женщины. Другими словами – жениться на мне.

Это было сказано таким безапелляционным тоном и было так похоже на стиль Купера, что Джессу захотелось удушить Онести. Боже мой, сделать из этой дамочки чистую и честную женщину! Начать с того, что он, Джесс, всего лишь обыкновенный мужчина, а не чародей, умеющий возвращать девственность! Во-вторых, почему он должен покрывать ее прегрешения с другими мужчинами, которые, кстати, щедро ей за это платили?!

– Оставим этот разговор, Онести! – холодно сказал он. – Я скорее дам себя растоптать, чем женюсь на вас!

– Неужели я настолько плоха? Поверьте, Джесс, из меня может получиться великолепная жена, прекрасная хозяйка и очень хорошая мать!

– Для кого-нибудь – может быть! Но не для меня! Вы дерзки и безрассудны. Совершенно непредсказуемы. Не в меру импульсивны. Постоянно отказываетесь меня слушаться. И спорите по поводу каждой сказанной мной фразы! Кроме того...

– Хватит! – оборвала его Онести. – Я поняла, что, несмотря на все ваши заявления, вы в принципе не против брака. Но решительно не желаете жениться на мне!

Это была чистая правда. Но сейчас Джесс не видел смысла об этом говорить.

– Видите ли, – не унималась Онести, – в данный момент у вас очень ограниченный выбор: либо жениться на мне, либо сидеть совершенно голым в этой темной и холодной камере как минимум еще месяц, если не больше. Конечно, если вы выберете первый вариант, то наш союз не будет настоящим браком. А просто видимостью такового на время, которое потребуется судье, чтобы его пересмотреть...

– Расторгнуть, – поправил Джесс.

– Что?

– Браки не пересматриваются, а расторгаются.

– Похоже, вы уже не раз попадали в подобные истории. Впрочем, подумайте. Однажды вы уже позволили слегка подстрелить себя, чтобы выжить. Сейчас вам предлагается примерно то же самое. Только пулей на этот раз стану я.

В воображении Джссса тут же возникла чудовищная картина: Онести, превратившись в пулю, пронзает его сердце. Он вдруг почувствовал, как все тело начинает сковывать смертельный холод. К горлу подкатил комок, мешавший дышать. Кожа стала напоминать гусиную.

Он отрицательно завертел головой и произнес срывающимся голосом:

– Я не женюсь на вас, Онести!

– Тогда оставайтесь здесь, в этой каменной клетушке, и постарайтесь припомнить все ваши прошлые прегрешения. Именно это вам предлагает отец Купер. Согласны?

Глаза Джесса расширились, а кровь в жилах, казалось, застыла. Провести еще месяц в этом холодном склепе? Абсолютно голым, окруженным жуткими видениями, рожденными его прошлыми грехами?! Нет, он не вынесет такого!

Стиснув зубы, Джесс выдавил из себя:

– Позовите этого мерзкого священника...

Церемония бракосочетания Джесса Джонса и Онести Мэллори заняла всего несколько минут. Не дав своей новоявленной супруге сказать собравшимся в часовне миссионерам слова прощания, Джесс схватил Онести за руку и чуть ли не силой вытащил на улицу.

«Вот меня и захомутали! – думал он. – Черт бы побрал эту мерзкую дамочку, которая вдруг оказалась моей женой! Теперь только и остается, что огородить свой дом частоколом и заняться огородом!»

– Вы мне не настоящий муж! – утешала его Онести. – Да я и сама не хотела бы по-настоящему стать вашей женой! Потому что вы, Джесс, воображала. Причем склонный к ссорам и склокам. К тому же храпите по ночам. Одним словом – очень далеки от моего идеала!

– Вот уж неправда! Я никогда не храпел!

– Извините! Ваш храп сродни раскатам грома. Даже будучи на некотором расстоянии от вас, я полночи не могла заснуть!..

...Когда Онести и Джесс выехали на дорогу, ведущую на запад, ночная мгла окутала местность плотным покрывалом. Если бы не необходимость, Онести никогда бы не стала тащиться следом за Джессом, глотая пыль, летевшую из-под копыт Джемини вместе с комками грязи ей в лицо. Молчаливый спутник не обращал на это никакого внимания. Он был занят исключительно лошадью. В такой тьме на разбитой дороге с десятками ям и бугров каждое неосторожное движение могло кончиться для животного переломом ноги.

И тем не менее они продвигались вперед, хотя и очень медленно. Но это давало Онести уйму времени для размышлений. Волей-неволей она мысленно возвращалась к странной церемонии своего неожиданного бракосочетания. Как и большинство девушек всего мира, Онести с детства мечтала о красивой, напоенной безоблачным счастьем свадьбе. Став старше, она поклялась себе, что до конца жизни сохранит образ супруга, созданный собственным воображением, и останется ему верна. Конечно, если никогда не встретит смелого, прекрасного юношу, который захочет назвать ее своей женой.

Что ж, эта сказка и сейчас жила в ее душе!

Когда Джесс решил, что они уже далеко отъехали от тех безумных миссионеров, как он прозвал обитателей часовни, было решено сделать привал.

Расположились прямо на земле, подстелив одеяла. С двух сторон их окружали высокие скалы. Джесс расседлал лошадей и разжег костер. Онести приготовила кофе и выложила на деревянную тарелку жареного цыпленка, полученного от сестры Агнес, сыр и хлеб.