— Понятно.

— Мэтти, пожалуйста. Я сейчас работаю над очень сильной вещью. Мне нужно немного времени и капельку денег, чтобы прокормиться эти несколько недель, пока я ее не закончу.

— Что-нибудь вроде «Мертвой дыры»? — спросила Мэтти, кивая в сторону стоящей на полу скульптуры. Шок Вэлью энергично затрясла зеленым нимбом.

— Нет, нет, это уже все позади. С тем периодом покончено. Я что хочу сказать, он принес определенную пользу, помог мне сосредоточиться, понимаешь? А сейчас я работаю над более серьезной вещью. Но мне надо иметь возможность работать.

— Тебе следовало потратить последние десять долларов на еду, а не на материалы, Шок. Ты слишком похудела.

— Мне плевать на еду. Мне обязательно надо покупать материалы. Ты знаешь, сколько сейчас стоит металл?

— Я устраивала тебя на работу в ресторан с единственной целью, чтобы ты не голодала. Там ведь раз в день бесплатно кормят.

— Я знаю. Но я обычно пропускала обед. Мэтти снова вздохнула.

— Ты не пробовала достать талоны на еду. Обратиться в социальное обеспечение?

— Мэтти, правительство хочет, чтобы я доказала, что ищу работу. Я не могу этого сделать. Я и так уже работаю. Моя работа — мое искусство. Клянусь, снова пойду в официантки, как только закончу эту вещь. Мне надо еще несколько свободных недель. Нужны наличные. И побыстрее. Если у тебя не получится продать «Мертвую дыру», может, ты мне немного одолжишь?

Мэтти посмотрела на скульптуру, принесенную Шок. Одна из типичных ее работ — нагромождение проволоки, ржавого железа и пластмассовых стаканчиков.

Вне сомнения, работа Шок Вэлью дышала вызовом и энергией. Мэтти сразу, с самого начала, почувствовала, что у девушки есть талант. Но ее искусство еще не родилось. Мэтти понимала, что, несмотря на всю содержащуюся в ней энергию, «Мертвая дыра» никогда не сможет быть продана в ее галерее. В ней была сила, но сила, рожденная уродством.

И все же когда-нибудь Шок Вэлью Фредериксон станет знаменитой. А пока ей просто надо есть.

— Сотня тебя устроит? — наконец спросила Мэтти.

Шок быстро кивнула.

— Сколько дашь. Можешь оставить «Мертвую дыру» под залог.

Мэтти потянулась к сумке в нижнем ящике письменного стола и вынула оттуда пять бумажек по двадцать долларов, которые только что взяла в банке.

— Вот, возьми. Можешь забрать свою «Мертвую дыру», но я хочу, чтобы ты поклялась, что мне первой принесешь то, над чем сейчас работаешь.

— Договорились. — Шок с облегчением улыбнулась, схватила свою металлическую скульптуру и забрала у Мэтти деньги. — Ты не пожалеешь, Мэтти, обещаю. Спасибо.

Шок резко повернулась и помчалась к двери маленького офиса. Она едва не столкнулась с Эриел, которая как раз собиралась войти.

— Извиняюсь, — пробормотала Шок, проносясь мимо с «Мертвой дырой»в объятиях. Эриел взглянула на Мэтти.

— Сколько ты ей дала?

— Сто.

— Ты их никогда больше не увидишь. — С этими словами Эриел прошла и села на стул, который только что освободила Шок.

Мэтти положила сумку назад в ящик стола.

— Не уверена. Шок когда-нибудь станет очень популярной. Может быть, ее вещи даже будут продаваться, если она научится управлять своим талантом. В ее работах есть что-то вибрирующее, трогающее, что-то такое, что я смогу продать в своей галерее.

— Ты хочешь сказать, если ее работы станут привлекательными и смогут понравиться бизнесменам, торговцам и компьютерщикам?

Мэтти поморщилась.

— Я знаю, ты невысокого мнения о клиентах, покупающих работы в моей галерее, Эриел, но я вполне обойдусь без лекции на эту тему. Смирись с мыслью, что я одна из тех безнадежных людей, кто действительно верит, будто есть в природе такая вещь, как хорошее искусство для масс. Как говорит миссис Эберли, зачем вешать у себя в гостиной картину, при взгляде на которую тебя тошнит? Эриел горько улыбнулась.

— Да. Мы со вкусами друг друга знакомы, верно? Но я не об этом хотела с тобой поговорить.

— И о чем же ты хотела со мной поговорить?

— Скажи мне, дорогая сестрица, ты что, решила играть роль Матери-Земли по контрасту со мной, стервой? Я лично от этого несколько устала. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты оставила моих мужчин в покое.

— О черт, — вздохнула Мэтти. — Значит, сейчас старшая сестра начнет читать младшей нравоучения? Ты знаешь, я этого терпеть не могу. Ты всегда берешь верх. — Мэтти откинулась на стуле и проверила, есть ли вода в маленьком чайничке, стоящем за ее спиной. Убедившись, что он полон, включила его.

— Мэтти, на этот раз ты зашла слишком далеко.

— Хочешь чаю на травах с овсяными лепешками? У меня осталась парочка после завтрака.

— Бога ради, Мэтти, не хочу я овсяную лепешку. Как ты можешь говорить о здоровой пище в такой момент? Но ты вся в этом. Я этого терпеть не могу. Никогда не могла. Никто в семье не мог. Остальные дают волю чувствам, как все нормальные люди, а ты вечно стараешься сменить тему.

— Ты же знаешь, я не специалист по скандалам, — робко напомнила ей Мэтти. Она оглядела овсяную лепешку и решила, что не хочет есть. — Перебранки вызывают у меня стресс.

Это было правдой. Каждый раз, когда ей приходилось спорить с кем-нибудь из ее темпераментной, вспыльчивой и раздражительной семьи, Мэтти оказывалась в невыгодном положении попросту потому, что была единственной в этой семье, кто ненавидел скандалы. Ей от них становилось физически тошно. Другие же только расцветали. Более того, они любили ссориться. В тех редких случаях, когда Мэтти пыталась устроить сцену, она всегда оказывалась в проигрыше и явно много теряла от отсутствия тренировки.

Кроме разве того случая, когда устроила сцену Хью, подумала она внезапно. Она и в самом деле тогда вышла из себя и, кстати сказать, ей в тот раз вовсе не было тошно.

— Вероятно, ты плохо переносишь сцены, потому что ты такой нытик, Мэтти. Попытайся хоть разочек отбиться, меньше будешь нервничать.

Мэтти вздохнула.

— У меня характер не годится для всех этих драматических эффектов, которые так любите вы все — ты, мама с папой и остальная семья. Все это кончается для меня стрессом, а я, как ты знаешь, последнее время стараюсь этого избегать.

— Ты и понятия не имеешь, что такое стресс, —

Огрызнулась Эриел. — Я тебе расскажу про настоящий стресс. Как, например, было со мной прошлым вечером.

— Прошлым вечером? — Мэтти удивленно подняла голову. — А что такого особенного случилось прошлым вечером? Ретроспектива твоих работ прошла с успехом.

— Ну конечно. Ты думаешь, после того как ты удалилась, все говорили только о моих работах? Темой разговора стала та милая сцена, устроенная вами на тротуаре, когда ты, Флинн, Эмери и Хью все вместе собрались, чтобы потолковать, как старые друзья. А потом ты, дражайшая сестрица, имела нахальство влезть в такси с моим бывшим мужем и бывшим женихом и отбыть в неизвестном направлении. Как, по-твоему, я должна была на это реагировать?