– Температуру смерь, – сказала она, стирая защитное покрытие с лотерейного билета. – И сходи к врачу.

– К какому? – послушно спросил инспектор. Он был уверен, что ему не показалось, но не любил спорить с кузиной.

– К любому, – кузина Мафалда сдула клочки защитного покрытия прямо на инспектора. – Вот черт, опять ничего не выиграла.

* * *

Сузана приходила в магазин за пятнадцать минут до открытия. Она садилась на прилавок, закидывала ногу на ногу и закуривала длинную сигарету с ментолом.

Когда сигарета догорала до середины, появлялись Ритиня и Катиня (по понедельникам это были Роза и Карла, а по субботам – Лурдеш и Паула, но Сузана их не различала и даже не пыталась запомнить). Ритиня приносила Сузане кофе и маленькую жестяную пепельницу из кафе напротив, а Катиня ничего не приносила: она была главнее Ритини, и у нее был ключ от витрины.

Допив свой кофе, Сузана замирала, как будто у нее кончился завод. Иногда она забывала потушить перед этим сигарету, и та тлела у нее между пальцами или падала на пол.

– Вот увидишь, однажды она обязательно устроит пожар, – бубнила Ритиня, тщательно утаптывая в пепельнице Сузанину сигарету. Ритиня смертельно боялась пожаров, но не хотела, чтобы Катиня это заметила.

– Ты не отвлекайся, – отвечала Катиня. – Нам через пять минут открываться.

* * *

Магазин пижам и нижнего белья ограбили среди бела дня, как раз когда полицейский инспектор Витор Обадия собирался идти к врачу.

– Ничего, – сказал он. – Я зайду туда по дороге. Все равно в больнице вечно очередь часа на два.

* * *

Пока Ритиня уносила пепельницу и чашку из-под кофе обратно в кафе напротив, Катиня переодевала и подкрашивала Сузану. Сузана ей не мешала, но и не помогала, сидела на прилавке в деревянной позе и позволяла делать с собой все что угодно.

– Не понимаю, зачем ее держат, – жаловалась Катиня по вечерам маме, раскладывая пасьянс. – Пластиковые манекены и легче, и красивее, и не курят. И платить им не нужно.

– Может быть, она внебрачная дочь хозяйки? – предполагала мама. – Может быть, хозяйка ее вначале потеряла, а теперь нашла и хочет, чтобы она всегда была на виду?

– И руки у них отвинчиваются и привинчиваются, – не слушая маму, говорила Катиня и смахивала со стола карты. – Как привинтишь, так и держатся, хоть неделю, хоть месяц.

* * *

Из магазина вынесли все подчистую. Не осталось ни одной пижамы, ни одной пары трусиков, исчезли даже чудовищные гольфы в оранжевую, зеленую и розовую полоску. Манекен стоял в витрине совершенно голый, прикрывшись бумажным плакатом «Скидки на всё 40 %», и чихал не переставая.

– Будьте здоровы, – сказал полицейский инспектор Витор Обадия. – Хотите платок? Или куртку? У меня в машине куртка.

Манекен открыл рот, чтобы что-то сказать, и чихнул так, что витрина вздрогнула.

– Спасибо, не надо, – проговорил он секунду спустя, утирая слезящиеся глаза. – Не разговаривайте со мной, пожалуйста, у меня еще не кончился рабочий день.

* * *

– Я не профессионал, – плакала потом Сузана, сидя на кухне у полицейского инспектора и куря сигарету за сигаретой. Полицейский инспектор принес ей огромный рулон бумажных полотенец, и Сузана время от времени отрывала себе полотенце и громко в него сморкалась, не переставая плакать. – Я не настоящий манекен!

У Сузаны был толстенький блокнот в кожаной обложке, куда она записывала правила поведения настоящего манекена.

– Правило номер восемь, – читала она гнусавым от слез голосом. – Настоящий манекен никогда не забывает, что он манекен и не ведет себя не как манекен. Скобка открывается. Не двигается, не разговаривает, не почесывается, не чихает и так далее. Скобка закрывается.

– У тебя был форс-мажор, – говорил Витор Обадия. – В такой ситуации даже пластиковые манекены чихают. Сделать тебе чаю с лимоном?

* * *

Кузина Мафалда позвонила полицейскому инспектору Витору Обадии на работу.

– Приехал бы ты домой, инспектор, – сказала она. Голос у нее был странный. Если бы это была не кузина, а чужая женщина, Витор Обадия решил бы, что голос у нее растерянный.

– Зачем? – недовольно спросил инспектор. – Я очень занят сейчас! – В этот день была его очередь заказывать пиццу к обеду, а он никак не мог выбрать четвертый ингредиент.

– Твоя кукольная девица свихнулась, – прошептала кузина Мафалда. Шепот у нее был такой громкий, что инспектор поморщился и отвел трубку от уха. – Приезжай немедленно, я ее боюсь.

* * *

– Сколько я себя помню, – говорила Сузана, – я всегда хотела быть манекеном. Я тренировалась где только могла. Вставала на подоконник и стояла в окне, как в витрине. Один раз встала в школьном вестибюле. У нас там была выставка школьной формы, стояли манекены пластмассовые, очень скверного качества. Они не улыбались, и у половины не было рук. Я раздела самый плохой манекен и оделась в его форму. И встала посерединке. Знаешь, когда я поняла, что я на верном пути? Знаешь?

Задремавший было полицейский инспектор вздрагивал и просыпался.

– Нет-нет. – Он часто моргал и пытался принять несонный вид. – Не знаю. Даже не догадываюсь.

– Когда мне нарисовали усы! – Сузана торжествующе смотрела на инспектора. – Представляешь? Там стояло десять манекенов, и только мне нарисовали усы! Фломастером!

* * *

– Что?! – спросил инспектор, врываясь в квартиру. – Что стряслось?

Кузина Мафалда кивком указала куда-то в угол темной прихожей.

– Смотри сам, – мрачно сказала она. – Все утро так стоит, завтракать не стала, обедать тоже не идет. В туалет ни разу не ходила.

Полицейский инспектор Витор Обадия посмотрел туда, куда показывала кузина. Тщательно одетая и причесанная Сузана стояла у стены, подняв вверх руки. На ее губах играла безразличная улыбка.

– Сузана! – позвал инспектор. – Сузана, у тебя все в порядке? Ты что, решила побыть манекеном?

Сузана моргнула и еле заметно покачала головой.

– Я вешалка, – сказала она, еле двигая губами. – Я не манекен, я вешалка. Давай вешай на меня куртку. Вешай, вешай, не бойся.

* * *

Полицейский инспектор Витор Обадия вернулся из командировки. В коридоре стояла новехонькая вешалка черного дерева – с отделением для зонтиков и полочкой для шляп.

– А где Сузана? – удивился инспектор.

– Сломалась, – сказала кузина Мафалда, забирая у инспектора фуражку и кладя ее на полочку. – Я вытирала с нее пыль, а у нее рука раз – отвалилась. Я пыталась обратно привинтить, но там нарезка, видимо, сорвана уже.

– И? – спросил инспектор.

– Ну и вот, – кузина пожала плечами. – Отдала ее старьевщику. А потом пошла и купила эту прелесть. – Кузина Мафалда нежно погладила новую вешалку по полочке.