– Наверное, – неуверенно шепчет. А я снова завожусь на пустом месте.

– Да блин, откуда такая неуверенность? – запутываюсь в её волосах и притягиваю к себе.

Упираюсь лбом в её лоб.

– Сомневаешься во мне?

Открывает рот, но я отстраняюсь. Стаскиваю с безымянного пальца кольцо, пока у Снежинки расширяются глаза и, кажется, сейчас занимают пол-лица.

– Это кольцо многое значит для меня. Хочу, чтобы оно было с тобой всегда.

Надеваю его на большой палец и целую в то место, где теперь болтается мое кольцо.

И становится легко. Как будто надо было сделать это ещё при нашей первой встрече.

– Это что, предложение? – фыркает, но я вижу, как на её шее сильнее забилась жилка.

– Скажем так: это бронь.

– Чего? Бронь? Какая ещё бронь? – смеется, и смех её как бальзам на израненное сердце. – Я же не номер в отеле.

– Я тебя забронировал, Снежинка.

– Вот как? – она задумчиво пожевывает губку и вытягивает руку из моего захвата. – Ну тогда и я тебя застолблю, если ты не против.

– Очень даже за.

Она стаскивает с запястья красную нить со знаком бесконечности. Молча протягиваю руку, и она надевает её на мое запястье.

– Теперь ты официально со мной. Ты это понимаешь? – говорю, а у самого дыхание перехватывает оттого, что это моя реальность.

– Звучит как угроза.

– Не-а, это только значит, что никаких белобрысых Антонов.

Снежинка закатывает глаза и собирается вернуться на кровать. Но кто ей даст?

Прижимаю за талию плотнее к груди, и она пищит от недостатка воздуха.

– Услышала? – напускаю в голос строгости, но в ответ летит очередной смешок.

– Бородин, это, между прочим, друг. Мы с ним со второго класса.

– Да хоть брат. Плевать.

Снежинка сокрушенно качает головой.

– Это так не работает, Яр.

– Что именно?

– Отношения и запреты. Они несовместимы. Просто доверяй мне, – обхватывает ладошками мое лицо, а я как кот готов заурчать, – я же согласилась быть с тобой.

– Точно согласилась? – прищуриваюсь от удовольствия.

Протяжно угукает, и меня отпускает. Все то напряжение, которое схватило за внутренности и не отпускало в выходные.

Вдыхаю полной грудью.

– Это надо запечатлеть, – подмигиваю и достаю телефон.

– Что ты? Я думала только девочки любят селфи, – показывает мне язык, и в этот момент я нас фоткаю. – Эй!

Пытается выхватить телефон из моей руки, но я прячу его в карман.

– Если хочешь — достань, – киваю на передний карман, а щеки Снежинки вспыхивают.

– Переживу, – недовольно бурчит под нос.

– А я принес вкусняшки, – пытаюсь сгладить момент. – Не знал, что ты любишь, поэтому взял всего понемногу.

Аккуратно пересаживаю Снежинку на кровать. Она поднимает на меня взгляд, а я не выдерживаю. Наклоняюсь и втягиваю её губы.

– Хотя ты и без вкусняшек сладкая, – заставляю себя прервать поцелуй.

С наслаждением вижу, что Снежинка недовольно дует губы, и хмыкаю.

Дотягиваюсь до пакета и высыпаю ей на ноги все, что накупил. У Снежинки вырывается удивленный вскрик.

– Куда мне столько?

– А это не только тебе, – усаживаюсь поудобнее, – весь день ничего не ел. Голодный капец.

Протягиваю ей шоколадку, и она берет с хитрой усмешкой.

За окном стремительно темнеет, и я понимаю, что скоро меня отсюда выпрут. А уходить очень не хочется. Так бы и сидел возле её кровати, пока она не встанет на ноги.

Снова кладу руку на её перевязанную ногу, и во мне просыпается любопытство.

– Что у тебя было с ногой? Я так и не знаю.

Снежинка давится и хмурится. На какое-то время в палате повисает молчание, которое проникает под кожу.

Все ещё недостаточно доверяет?

– Травма.

– Это я понял.

Сжимает губы в тонкую полоску, а потом резко выдыхает.

– Я была капитаном группы поддержки в своей старой школе. Где мы с Антоном учились.

Эти слова заставляют меня податься вперед. Боюсь пропустить хоть слово из её рассказа.

– И что?

Вздыхает и кидает грустный взгляд на поврежденную ногу. Мне тоже становится больно от мысли, что ей пришлось распрощаться со спортом. Я бы не вывез, если бы меня поперли из баскетбола.

– Тренер решила, что надо выводить нашу группу поддержки на новый уровень. Чтобы мы были лучшими. Она грезила сделать нас чемпионами и все такое.

Снова молчание. В тишине палаты слышу, как учащается её дыхание. Она отводит взгляд и смотрит словно сквозь меня.

– Новые элементы. Поддержки. Ну и я не готова была к этому. Точнее… – громко сглатывает и мотает головой, – ладно, не бери в голову. Я упала на выступлении. Ну и вот, — тыкает пальцем в лодыжку.

– Сама упала?

Снежинка вздрагивает и распахивает глаза.

– Конечно сама, – пожимает плечами, а я вижу, что снова что-то осталось за кадром.

Но я не давлю. Понимаю, что ей и так сложно вспоминать об этом.

– А что врачи? Ты не сможешь вернуться в спорт?

Горькая усмешка простреливает меня насквозь.

– Сомневаюсь, но я не спрашивала. Я боюсь, что мне скажут, что нет больше надежды.

Её глазки блестят, и это доставляет мне почти физическую боль.

– Хочешь, я спрошу? Пока ты не слышишь?

– Да как-то… — неопределенно пожимает плечами.

Дверь палаты распахивается, и к нам заглядывает медсестра, которая не хотела меня пускать сюда.

– Через десять минут обход и процедуры. Посетителей прошу удалиться, – окидывает меня недовольным взглядом.

Ещё бы. Как я сюда вторгся, вряд ли кому-то бы понравилось такое.

Она захлопывает дверь. Нависаю над застывшей Снежинкой и легко чмокаю в губы.

Она тянется ко мне, но я отстраняюсь. Иначе, боюсь, не уйду.

Никакая сила меня не оторвет от неё.

– Я завтра приеду. Ещё привезу чего-нибудь. Напишешь, чего хочешь.

– Если ты меня будешь так баловать, то я из больницы выкачусь.

Фыркаю.

– Бред. Сколько тебе тут ещё лежать?

– Вроде бы до конца недели. Завтра доктор скажет.

Угукаю и снова чмокаю Снежинку.

– Жди. До завтра.

– До завтра, – смущенно улыбается.

– Ты запомнила? Ты теперь со мной, – поглаживаю свое кольцо и смотрю в её глаза.

– Да уж забудешь тут.

– Умничка.

Пока не передумал, вываливаюсь из палаты