И что в конечном итоге знал Петр Сухов о тактике хаарских фрегатов? Совсем немного. Они предпочитают сражаться группами по шесть, в крайнем случае — по три корабля. Стремительно выбрасываются из гипера в евклидово пространство, создавая преимущество на фланге или в тылу эскадренного строя. Сферой или треугольником смерти они охватывают выбранную жертву, молниеносно разделываются с ней, расстреливая до сотни ракет и торпед, и снова уходят в гиперпространство.

Крупных сражений хаарцы избегают — равно как и поединков. Но данный фрегат сам вызвался попытать счастья в одиночном бою. Значит, этот корабль чем-то отличается от других технически или дело в его особенном командире. И тогда все собранные Петром сведения и ломаного гроша не стоят. В любом случае у военмора Петра Сухова выбора не было. Его назначили для смертного боя, а не для долгих размышлений.

А боя… Боя как раз-то и не было.

Окружающий Сухова мир изменился. Вдруг. Командная рубка фрегата дрогнула перед глазами, расплылась и опять стала прежней. Военморы ничегошеньки не заметили. Все, кроме капитана третьего ранга. Потому что теперь он видел одновременно две картинки — два разных корабля…

Фрегат «Котлин» несся навстречу врагу, а в его командной рубке уже стояли чужие моряки. Они помещались в каких-то странных, вертикальных, рамчатых устройствах черного цвета — ничуть не похожих ни на ложементы, ни на командирские кресла.

Хаарцы выглядели как и при штурме рейдера: ростом под два метра, с человекоподобным телом, в мягких черных скафандрах и черных гермошлемах. Что за начинка скрыта под защитными оболочками, можно только догадываться. Во всяком случае, вряд ли это был разумный студень или пчелиный рой.

Хаарцы смотрели на людей — и не видели их. Они ведь оставались на своем корабле. Все, кроме командира хаарского фрегата. Это существо присутствовало сразу в двух местах — как и Петр Сухов. Две корабельные рубки непонятным образом наложились друг на друга.

Хаарец уставился на человека, человек — на хаарца. Сухов поймал себя на инстинктивном движении: рука потянулась к кобуре. Он заставил руку вернуться на подлокотник кресла.

«Мы должны драться?» — мысленно спросил Петр.

Желание растереть хаарца в пыль пропало. Словно это был морок, а не естественное желание каждого честного солдата. Вместо него возникло любопытство и сожаление — ему не хотелось нести смерть чужим военморам.

«Зачем?» — вопросом на вопрос ответил хаарец.

«Чтобы выяснить, кто сильней».

«Мы знаем и так».

«А мы — нет».

«Жаль».

Поединок начался прямо тут, в полете — на пересечении двух рубок, где-то в межзвездной бездне. Поединок двоих воинов, вовсе не рвущихся сражаться, но вынужденных это делать.

«Проигравший корабль будет уничтожен, — вдруг понял Сухов. — Проигравший флот уйдет. Проигравшая цивилизация растает в солнечном сиянии, сгинет в пылевых облаках…» Он твердо знал, что исход боя зависит от того, чья воля окажется сильней.

«Речь идет о пассионарности? — беззвучно задал вопрос Петр. — Мы должны выяснить, кто из нас самее? Кто сильнее хочет жить? Не политическая воля все определит, а воля к жизни? Стоять, упершись друг в друга лбами, и давить что есть силы?»

Хаарец не ответил. Он атаковал. Удар был вроде бы не очень сильным, но разил без промаха. Ты — никто, ты — пустое место, тупое животное, назначенное в забой. И ты обязан освободить дорогу другим: тем, кто умнее, настойчивее, здоровее…

Сухов стиснул зубы и выдержал удар — он знал себе цену и не мог поверить в собственную ничтожность. В глубине его космической души сидела уверенность: раз летаю среди звезд и веду за собой людей — значит, уже живу не зря.

Петр не собирался сдаваться и ответил хаарцу: «Уйди с дороги, иначе мы сметем тебя и вас всех. Ваше время ушло. Мы шагаем по Галактике — и нас никто не остановит. Прочь!..»

Петр Сухов не знал, что ощущает враг, получив его ментальное послание. И чувствует ли он вообще хоть что-нибудь. Но капитан третьего ранга Сухов хотел жить. Страстно. И еще он хотел победить и сделать свой мир просторнее, здоровее, сильнее. И потому он мысленно давил, давил на хаарца…

«Откуда такая ярость? — вновь раздался в голове голос врага. — Где вы берете столько?»

«Молодая раса, — заговорил другой хаарец — тихим, шелестящим голосом. — Мы тебя предупреждали. Они — еще животные».

«Мы — животные! Животные!» — продолжал давить военмор, заставляя себя не слушать их беззвучный разговор. Он должен был победить во что бы ни стало.

И противник не выдержал напора, пошатнулся, отступил на шаг, еще на один, и еще…

Фрегат «Котлин» приближался к исходной позиции. Хаарский флот, за исключением одного корабля, стоял на месте. Экипажи юнитских кораблей ждали сигнала к атаке. Они ничего не знали о начавшемся поединке фрегатов.

Адмирал Кобурн на секунду задремал. Уронил голову на грудь, вздрогнул и поднял веки. Обвел взглядом рубку: заметил ли кто-нибудь из подчиненных его конфуз? Все военморы уперлись глазами в экраны. Им было не до Старого Лиса.

Джеймс Гамильтон Кобурн снова посмотрел на адмиральский экран. Если не считать непрерывно меняющейся на краях текстовой информации, экран был пуст. Коричнево-красноватые дырчатые облака, изумрудные языки с желто-оранжевыми прожилками, тысячи скрытых за декорацией звезд…

— Засниц! Сбой в системе! — воскликнул командующий Шестым флотом.

— Никак нет, господин адмирал, — ответил вице-адмирал. — Враг исчез.

…По итогам этого странного боя капитан третьего ранга Петр Сухов получил орден «За стойкость и мужество», а его экипаж был награжден серебряными медалями «За военно-морские заслуги». Популярность Сухова выросла еще больше. Теперь о нем узнали не только пятьсот миллионов жителей Старой Земли, но и свыше пяти миллиардов рассыпанных по Галактике граждан ООН.

Популярности командир «Котлина», понятное дело, не искал и с раздражением наблюдал, как невидимая рука колонеля Ригерта из флотской контрразведки умело организует рекламную кампанию. Однако Сухов Порфирию Петровичу Ригерту не звонил и не писал, прекратить ее не требовал. Понимал, что это неотъемлемая часть войны.

На вопросы докучливых репортеров, за какой именно подвиг награжден командир «Котлина», Петр Сухов всякий раз заученно отвечал:

— За участие в генеральном сражении при Изумрудной туманности.

— И что вы там делали?

— Бодался…

После проигранного поединка хаарцы ушли только из одного сектора. В остальных война продолжалась.

…Вражеская эскадра спешно выдвигалась в район переменной звезды Желтая Гадалка. Шла в кильватерной колонне, без поисково-ударных и обеспечивающих групп. В наши дни таким строем не движутся — слишком он уязвим.