Раскрасневшийся Димыч с засунутыми в задний карман джинсов газетными вырезками летал по митингам, кого-то организовывал, с кем-то спорил. Мой приезд он воспринял как дар божий, сразу решив, что приобрел еще одного сподвижника в деле перестройки и демократизации. Сначала Димыч долго и пространно рассуждал об экономических факторах, потом перешел на политику.

— Все отдадим в частные руки! Все! От АтомМаша до пивного ларька. Долой таможню! Свободный импорт и экспорт!

— Стоп! Стоп. — Перебил я друга. — Как это — все в частные руки? Просто взять и отдать?

— Ну, конечно же, не просто отдать, — снисходительно похлопал меня Димыч по плечу. — Как это, отдать. Это же все каких денег стоит! Продать! Продать, мой друг. Тем, кто сможет купить, естественно. Смогут купить работяги, — он презрительно цыкнул зубом, — Пусть приватизируют. Не смогут — пусть покупают другие.

— Но другие, те кто сегодня имеют деньги на покупку предприятий, это либо жулики, подпольные дельцы, воровские общаки или иностранцы. Продавать им?

— Хоть черту лысому. Только забрать у этого блядского государства, у комуняк.

— Слушай, по моему, ты не прав. Воры — они всегда воры, но совсем не бизнесмены. То, что они делали подпольно, в тени, за счет того же государства не пройдет в легальном предпринимательстве. Они все или пустят налево, или развалят похуже чем это делает государство, во всяком случае — быстрее.

— Прекрасно, чудесно! Пусть развалят завод. Значит он не конкурентноспособный. На хрен он нам тогда нужен? Может купит какая-нибудь зарубежная фирма, доведет до ума, научит дураков вкалывать как следует.

— Но ты понимаешь, что на заводах много нового оборудывания, технических и научных секретов, военных, оборонных, наконец. Нельзя все так, разом передавать в чужие руки. Это противоестественно. Тем более, учитывая иностранный опыт, вполне вероятно, что заграничный владелец, купивший тот же АтомМаш по дешевке, сознательно доведет его до краха, растащит ценное, продаст на металлолом остальное, повыгоняет рабочих и уберется восвояси, убрав по дешевке опасного конкурента.

— Наплевать. Не можете работать, катитесь на панель, на биржу труда.

— Слушай, ты слишко круто берешь. Куда денете столько безработных. Ведь у них семьи, дети. Прийдется государству их кормить. А откуда деньги если все открыто, ни таможни, ни налогов?

— Ладно, не придирайся к словам. Что нибудь придумаем. Ты там по горячим точкам штаны просиживаешь, а мы, демократы, здесь такое заворачиваем. Ого-го! Может, конечно, кое-что и упустили. Надо подработать. Но, скажу точно, горячих точек в новом обществе не будет! Армию, сократим до минимума и загоним пинком под задницу в казармы. В демократическом обществе — там ее и место. Ни каких показух вроде учений, парадов. Солдат — только минимум, за воротами части — все извольте щеголять исключительно в гражданской одежде. Привыкай.

— Таким солдатам прийдется хорошо, очень хорошо платить.

— Э, братец, если наступит безработица, резерв рабочей силы, сами за дармовой жратвой побегут.

— Ну, вы братцы, не демократы, а иллюзионисты. Думаю, если пойдете на выборы с этакой программой, шустро наберете пару голосов. — Мне было смешно наблюдать за раскрасневшимся, возбужденным, машущим руками Димычем, несущим несусветную чушь.

— Да, ты что! Кто же станет такое афишировать раньше времени? Мы же не идиоты. Знаешь сколько среди демократов кандидатов, докторов наук, профессоров? Сначала выдадим понятную простому народу программу. Проголосуют. Будь уверен. Только бы свалить комуняк. Вырвать у них власть.

— Димыч, извини, но не вижу для страны и народа большой разницы между тем, что есть и тем будущим, которое готовите вы. Как бы не вышло даже хуже. Люди вы, наверняка умные, специалисты своего дела, но управлять народом, государством — не обучены, не умеете.

— А, как говаривал Владимир Ильич, главное ввязаться в драку, а там посмотрим. Что, большаки в семнадцатом больше нашего умели? Взяли власть и не отпускали семьдесят с лишком лет.

— Так ты их за образец берёшь?

— Не придирайся к словам. Их мы… — он понизил голос… — вдоль улиц, по фонарным столбам, как белые в гражданскую поразвесим.

— Ты, будешь вешать? — с сомнением посмотрел я на друга. — Ты в своей жизни хоть курицу зарезал?

— Ну, не я конечно, не мы… — смутился Димыч. — Есть ведь боевые офицеры, вроде тебя. — Он вопросительно посмотрел мне в лицо.

— Уволь. Офицер и палач — вещи несовместимые. Желаешь вешать — вперед с песнями, но сам, лично. Сам мыль петельку, накидывай на шею, табуреточку из под ног вышибай. Все сам. И так — четырнадцать миллионов раз, каждого члена КПСС. Включая Горбача, Раю, Яковлева и других прорабов перестройки.

— Да, пожалуй это слишком круто. — Почесал в затылке демократ Димыч. Надо более подробно обмозговать проблему.

— Пока начнете обмозговавыть, страну на части растащат. Ты побывай на митингах. Националисты задают тон. А ведь это не Львов, не Вильнюс, не Кишинев — Харьков.

— Ну тут как раз все ясно. Я целиком на их стороне. Говорил недавно с одним старым незалежником. Какая голова! Двадцать лет по тюрьмам да лагерям за идею просидел. Готовый руководитель страны. Как говорит! Заслушаешься. Долой СССР! Станет Украинская республика свободна, значит не надо отдавать деньги другим — заживем не хуже Франции, Италии! Товаров произведем — завались. Инженеры, врачи, преподаватели начнут получать достойную плату за работу своих мозгов…

— … стоя в очереди за бесплатной похлебкой — продолжил я. — Не будет государства, налогов — учителям перестанут платить. Обанкротятся заводы — шиш получат инженеры. А врачам, ну сначала, конечно, последнее понесут, а как закончится последнее, туда же, на биржу труда. Да и кому при твоем раскладе столько врачей нужно? Это теперь бесплатная медицина… Видно незалежник в лагерях только лес научился валить да языком болтать, а ему по такому делу, если и вправду готовился власть брать, надо как минимум экономику изучить, иностранные языки, историю. Глядишь, от своих бредовых идей и вылечился, не пришлось бы пересиживать.

Димыч пропустил мимо ушей реплику о новом кумире. Может и сам он как профессионал не очень верил в государственных деятелей с лагерным образованием. Поэтому решил взять реванш на беспроигрышном вопросе о медицине.

— Ну какая она медицина сейчас, ты сам знаешь. Даже за больничный листок берут взятки. Прийдешь в районную поликлинику, только переступишь порог — Дышите. Не дышите. Готово — ОРЗ. А как зубы рвут! Со мной приключилось… Пришел, сел в кресло, хмырь этот дал укол. Ухватился щипцами, тянет и требует, чтобы я ему головкой, головкой помогал. Вырвал сволочь в итоге соседний здоровый зуб. — Он скривился вспомнив подробности экзекуции. — Нет. С медициной хуже уже не будет. Да и обучение. Пусть сами родители за обучение и платят. Если есть деньги, конечно, а если нет, то уж не обессудьте, пусть чадо не за парту бежит, а за станок, в поле, за прилавок, газеты разносит, на худой конец.