— Что? — Яша недоуменно посмотрел на Волкова. — Что?

— Побрейся. Щетина еще никому не помогла.

— А не-щетина помогла?

— Когда человек опрятен, когда он в тонусе, он начинает думать по-другому, — спокойно произнес Федор.

— Позитивно, — зло усмехнулся Яша.

— Позитивным становится общий настрой.

— Переквалифицировался в психоаналитики?

— Делюсь опытом. Или ты думаешь, что депрессии только у богемы случаются? Мещане, знаешь ли, тоже не из железа сделаны.

— А-а… — Рыжков погонял по столу опустевшую чашку, покривил губы, словно подбирая очередное оскорбление, и действительно сказал… Но это не было ругательством, Яша уже выпустил пар: — Как там Оксана?

— Нормально, — ответил Федор.

— Мама Валя?

— Скучает по тебе.

— Ага. — Рыжков опустил голову. — А Петрович все носится со своим стеклом?

— Построил цепную передачу: две шестеренки, ручка…

— Часов ему показалось мало?

— Насколько я понимаю, это первый шаг к чему-то большему.

— К стеклянному велосипеду?

— Почему нет? — пожал плечами Волков. — Во всяком случае, передача у него уже есть, осталось приделать колеса.

Яша впервые посмотрел Федору в глаза. Нахмурился, пытаясь понять, шутит друг или говорит всерьез:

— Разве это возможно?

— Разве для Петровича есть понятие «невозможно»? — парировал Очкарик. — У него целая фабрика в распоряжении, захочет — сделает стеклянный велосипед, захочет — еще чего-нибудь. Человек нашел себя.

— С такими деньгами трудно найти кого-нибудь другого.

— С такими деньгами трудно вообще остаться человеком, — вздохнул Федор. — А Петрович — сумел. — Помолчал, посмотрел на часы и закончил: — А ты его обидел.

— Я был занят, — пробурчал Рыжков и вновь отвернулся.

— Да я не спорю. — Федор поднялся на ноги. — Но думаю, что тебе следует хотя бы позвонить. Будь здоров.

— Дверь захлопни.

Очкарик не ответил.

Он знал, что Яша не пойдет его провожать. Не пойдет, потому что Волков оставит в прихожей конверт с деньгами. А от этого они оба испытывали неловкость.

И поэтому Федор ушел один. А сидящий на кухне Рыжков вновь и вновь вспоминал брошенные вскользь слова друга:

Человек нашел себя.

Нашел себя.

Нашел…

* * *

— Узнала, где он?

— Нет, — покачала головой Лала и положила мобильный телефон на тумбочку. — Мы просто поговорили.

— Как это — нет? — Назим сдвинул брови. — Почему он не сказал, где прячется?

— Ильгар ответил, что сам не знает, где будет ночевать сегодня, — спокойно объяснила девушка и добавила: — Он боится.

— Ничего удивительного, — буркнул Гусейн. Похороны и последовавший за ними траурный раут утомили и Назима, и Лалу. Они весь день были на виду, практически ни на секунду не оставались в одиночестве. Многочисленные гости, разговоры, во время которых приходилось следить за каждым словом, за каждым жестом, цепкие взгляды деловых партнеров Арифа… А если вспомнить утренний визит следователя, то можно сказать, что воскресенье прошло очень и очень не просто. Однако было в состоянии постоянного напряжения и кое-что положительное. Вытирая платочками глаза и горестно вздыхая, выслушивая соболезнования и пожимая руки, Назим и Лала успевали обмениваться быстрыми, незаметными для окружающих взглядами, а один раз, на кладбище, Гусейн даже приобнял девушку, словно поддерживая безутешную вдову. И никто не догадался, какое сладостное, упоительное чувство охватило в этот момент Лалу. Ощутив прикосновение любовника, она едва сдержалась, едва не выдала себя. И стоит ли удивляться тому, что траурные одежды были разбросаны по всей спальне, а кровать выглядела так, словно на ней толкался взвод солдат? Тяжелый день потребовал бурной разрядки, и заснули любовники лишь под утро.

— Почему он отказался встречаться?

— Сказал, что перезвонит, — ответила девушка. Гусейн почесал волосатую грудь, подумал и протянул:

— Надо обязательно найти козла. Обязательно!

На самом деле его надо было найти вчера, а еще лучше — в ночь убийства. Его надо было вести до казино, а затем прикончить, обрубить концы, но… Но все произошло неожиданно, и Назим не успел подготовиться должным образом. И теперь тревожился.

Использовать в комбинации Ильгара придумала Лала. Она хорошо знала бывшего жениха, понимала, какие чувства он до сих пор испытывает к ней, и не сомневалась, что, сыграв на застарелой обиде, сумеет вызвать у юноши новый всплеск ненависти к Арифу. И все шло как по маслу. Первый раз Лала позвонила Ильгару чуть больше двух месяцев назад, сказала, что соскучилась, и почти час болтала о разных пустяках. Потом последовал еще один звонок, потом еще. Недели через две Назим сумел организовать им встречу, просто встречу в кафе, ничего игривого, но горячему Ильгару этого вполне хватило.

Горячему, но все-таки юному.

Лала сыграла свою роль великолепно, Ильгар вознамерился отомстить Арифу, вот только «хотеть убить» и «решиться убить» — далеко не одно и то же. Весь последний месяц Лала аккуратно давила на бывшего жениха, а когда, по ее мнению, Ильгар дошел до нужного состояния, передала ему раздобытый Назимом пистолет и сообщила о подходящем времени и месте… Однако щенок сплоховал. Струсил, испоганив замечательный план. А может, он почуял киллера, которого Назим подослал разобраться после акции с самим Ильгаром?

Как бы там ни было, в тот день Ариф остался жив. А Ильгар исчез, сбежал, не появляясь ни дома, ни у друзей. Гусейн и Лала решили, что их затея провалилась, что щенок сдался, они даже поругались, в бессильной ярости обвиняя друг друга.

А Ильгар взял да и шлепнул Арифа.

Да как шлепнул!

— Я не знаю, как он провернул дельце, но все получилось очень хитро, — неохотно процедил Назим. — Не ожидал, что он разработает такой сложный план.

«Щенок крайне опасен!» — поняла невысказанную мысль Лала.

И не только тем, что сумел убить Арифа, обманув охрану миллионера. Опасен, потому что может указать на вдохновителей преступления.

— Я полагаю, — медленно проговорила девушка, — что на Ильгара вышли менты.

— Почему ты так думаешь? — вздрогнул Гусейн.

— Потому что это единственная причина, которая могла ему помешать встретиться со мной, — усмехнулась Лала. — Иначе бы Ильгар примчался по первому зову.

И попал бы в ловушку.