Модель «Я – это ты, ты – это я, и никого не надо нам» хороша для начала отношений, когда двое не могут надышаться друг другом и никто другой им не нужен. Сладостное слияние часто является счастливым финалом любовных историй, которые заканчиваются по типу «и жили они долго и счастливо». Однако отношения только начинаются, это первая их стадия. А дальше по логике должна наступить стадия дифференциации: когда пара составлена и первый «медовый» период проходит, на первый план выходят различия, индивидуальные особенности и предпочтения каждого. Здесь выясняются несовпадения во взглядах, интересах, противоречия – и это абсолютно нормально и даже хорошо.

К сожалению, многие пары воспринимают это как сигнал «любовь прошла, пора расстаться», и люди начинают выстраивать новые отношения, которые так же распадаются после «медового» периода. Формируется «серийная моногамия» – современная стратегия отношений, при котором человек остается верен текущему партнеру, но меняет партнеров одного за другим в поиске заветного рая.

На самом деле стадия дифференциации – здоровый процесс, в котором каждому партнеру важно заново обрести себя, вспомнить о своей индивидуальности, о своих личных потребностях, чтобы не приносить их в жертву единению. На этом этапе «Мы» снова распадается на «Я» и «Ты», и здесь паре предстоит пройти процесс нового знакомства друг с другом, открыть новые черты, договориться о такой форме отношений, в которой индивидуальные интересы каждого будут по возможности учтены.

Дифференциация проходит через кризис – конфликты, которые являются нормальным этапом поиска нового баланса. Если паре удается пройти через этап дифференциации, она обретает подлинную близость, когда два уникальных, разносторонне развитых человека, каждый со своими интересами и увлечениями, выбирают идти по жизни вместе.

Таким образом, первоначальное «Мы» должно распасться на «Я» и «Ты», чтобы в итоге прийти к «Я» + «Ты» – союзу, обогащающему обоих, обладающему большой прочностью и потенциалом для роста и развития.

Далеко не все отношения проходят эти стадии. И распад пары на этапе дифференциации не худший сценарий. Куда более патологичным становится вариант, при котором пара остается вместе, но всячески избегает выхода из слияния, игнорируя различия и «заметая под ковер» противоречия.

В таком случае слияние, которое поначалу было раем, превращается в удушливые, тяжелые, зависимые отношения. Как уже упоминалось выше, они поддерживаются связкой чувств «вина/обида». По правилам слитой пары ты виноват в любой попытке пожелать чего-то лично для себя, а я – невинная жертва твоего поведения. В этой конфигурации речь не идет о любви и близости – партнеры находятся вместе, потому что боятся, что по-отдельности им будет еще хуже. Чаще всего в опыте партнеров нет успешной истории сепарации от родителей, которая бы научила их формуле «Я ушел в свою жизнь – и ничего, все выжили. Мама не умерла от горя, я не разрушился от вины, а жизнь и наши отношения со временем стали даже лучше». Поскольку задачи сепарации не реализованы, то и личная автономия не сформирована и разрыв даже мучительных отношений страшит.

Сепарационная агрессия, которая присуща каждому из нас, является основным источником индивидуального роста и развития, в слитой паре будет подавляться и накапливаться.

В «лучшем» случае агрессия, настоящей целью которой является сепарация внутри пары, будет находить выход в виде систематических скандалов, делающих жизнь в паре мучительной, но вполне выносимой за счет бурных примирений после очередного аффекта.

В тяжелых случаях подавленная агрессия выливается в более дисфункциональные симптомы – если невозможно уйти от человека, то можно уйти во что-то еще: в болезнь, употребление алкоголя или наркотиков, в компьютерные или азартные игры, адюльтер.

Частым симптомом слитой семьи, в которой супруги не разрешают противоречия, а как бы не замечают их и любая попытка прояснения границ чревата психологическим наказанием, становится болезнь ребенка – она цементирует слияние родителей и одновременно снимает необходимость выяснения отношений. Например, во многих статьях и книгах по семейной терапии описаны случаи энуреза у ребенка как классического симптома дисфункциональных отношений между родителями (речь идет не о малыше, а о ребенке постарше).

Механика формирования и закрепления такого симптома проста. Вот один из частых вариантов: отношения между мужем и женой натянуты, интимность давно ушла, сексуальные отношения сошли на нет. Супруги находятся в так называемой холодной конфлюэнции (близость и тепло отсутствуют, но пара все равно слита, а любые попытки дифференциации или прояснения отношений опасны, поскольку быстро перетекают в непродуктивные скандалы). Сексуальная сфера – одна из самых непростых, и проблемы в интимной жизни обходят стороной чаще, чем какие-либо другие. Между супругами растет напряжение, поскольку длительное отсутствие секса воспринимается как нечто ненормальное. Это напряжение копится, так как не имеет «легитимного» выхода. В какой-то момент ребенок ночью не просыпается в туалет и мочится прямо в кровать. Это бывает с каждым малышом, но в такой семейной системе мать неосознанно начинает контролировать этот процесс – она чаще просыпается, чтобы проверить, не мокрый ли ребенок. Малыш воспринимает такое активное внимание как позитивное подкрепление и замечает, что, чем чаще он писает в кровать, тем чаще мама рядом. Со временем она и вовсе перебирается из супружеской постели в комнату ребенка или ребенок переселяется в кровать матери, а отец переходит в другую комнату. Таким образом, симптом занимает свое прочное место в семейной системе. Супруги неосознанно вздыхают с облегчением – отсутствие сексуальной жизни наконец находит легальное и даже в чем-то благородное объяснение: у их ребенка проблема, тут не до секса. А проблема тем временем никак не уходит – она актуальна до тех пор, пока «помогает» родителям поддерживать холодную конфлюэнцию без попыток разрешить накопившиеся в паре сложности.

В еще более патологических случаях в слитой паре накопленная агрессия выливается в насилие. Причем, согласно одному из законов семейных систем, чем более слабы и проницаемы внутренние границы системы, тем жестче внешние. Слитая пара, в которой у партнеров все общее и нет личных границ, обладает железобетонными границами по отношению к внешнему миру. В их отношения ничто не может проникнуть извне, и ничто из их пары не просочится наружу. А это значит, что о тяжелом насилии в семье зачастую не знает никто из окружающих. Снаружи все выглядит романтично: супруги все время и везде вместе, ну просто два влюбленных голубка! Типичный пример такой пары – Селеста и Перри Райты из сериала «Большая маленькая ложь». Весь городок завидует их семейному счастью, а тем временем внутри семьи разворачивается настоящая трагедия: он избивает ее снова и снова, она страдает, но не может уйти, и происходящее возбуждает обоих. Супруги мучают друг друга, но никак не могут расстаться, снова и снова проходя круги ада в заточении душного слияния.

Сугубо психопатологический, а вовсе уже не невротический пример – кровавая трагедия в «Антихристе» Ларса фон Триера. Ужас в том, что Антихриста символизирует младенец, который своим рождением врывается в диаду, разделяя мать и отца, – это частый страх слитых партнеров, задумывающихся о ребенке. Но слияние матери с младенцем напрямую конфликтует со слиянием ее же с мужем. Слитая пара не терпит третьего – и младенец должен умереть, он выпадает из окна в момент страстного секса родителей. Его смерть совпадает с оргазмом матери. Позже выясняется, что трагическая «случайность» не что иное, как результат пассивной агрессии матери, которая ранее так же «случайно» систематически путает левый и правый ботиночек малыша, тем самым причиняя ему боль. Муж везет убитую горем жену в их загородный дом, который символически называется «Эдем» – пара словно возвращается в первозданный рай, где их снова только двое. Но не тут-то было! Ярость, вырывающаяся наружу, превращается в кровавое членовредительство и убийство в финале.