– Ну, докладывай! Как обстановка, что нового?

– Его скоро выпишут…

– Это я и без тебя знаю. Как он?

– Вроде выздоравливает. Но угнетен очень. Глаз потерял, шрам через все лицо… Сегодня посмотрел в зеркало, в постель повалился, накрылся с головой одеялом… Как бы руки на себя не наложил…

– Исключено! – Иван Иванович похлопал его по плечу. – Мусульманская вера это запрещает. Лишить себя жизни можно только вместе с врагом, неверным, а лучше – с несколькими…

– Ну, тогда хорошо, – послушно кивнул Сергей.

– Хорошо-то хорошо, только ничего хорошего! – сказал куратор. – Это еще хуже и вызывает большое беспокойство!

– Почему?

– Это тебе еще рано знать. Еще что?

– Со мной он ведет себя отчужденно, зато очень сошелся с Тимуром. Тот приходит почти каждый день. Коран принес. Джарах теперь молится регулярно.

– А что Тимур?

– После этого случая он со мной перестал общаться. И в общаге, и в институте. Он меня винит во всем: даже какую-то поговорку обидную сказал…

– Какую?

– Что-то типа: если пойдешь куда-нибудь со свиньей, то обязательно испачкаешься в грязи…

– Ну, я же не виноват, что так вышло, – смутился Сергей. – Пошли в гости, кто знал, что такое случится?

– А на него что, в гостях напали? Если бы ты не услал его хрен знает куда… Или с ним пошел! Ты, вон какой здоровый лось – один бы троих отметелил! Да и не полезли бы они!

– Виноват, Иван Иванович! – Сергей понурился.

– То-то! А в больнице ты с Тимуром встречался?

– Один раз, случайно…

– И что? – заинтересовался Иван Иванович.

– «Встреча в Кремле прошла в теплой и дружеской обстановке» – это не про нас, – усмехнулся Сергей. – Просто разошлись, как будто друг друга не знаем. Он с Джарахом по-своему разговаривал. Но внизу его двое земляков ждали – я из окна видел, как они вместе потом ушли. Одного я раньше встречал – он как-то приходил к Тимуру в общагу.

– А потом Джарах их разговор не пересказывал?

– Ну так, напрямую, нет… Но, кое-что проскакивало. Я сказал, что, мол, наша страна борется со скинхедами, поэтому их обязательно найдут и посадят в тюрьму… А он ухмыльнулся так… Говорит: «Разве несколько лет тюрьмы могут заменить глаз? Только выбитый глаз может стать отмщением!»

– Вот как! Интересно!

– Я думаю, это Тимур его научил. Они вообще очень сдружились после случившегося. И Джарах теперь часто словами Тимура говорит, это заметно.

– Молодец, внимательный! – усмехнулся Иван Иванович. – Значит, мстить хотят?

– Ну, да…

– Глянь сюда! – Иван Иванович протянул ему несколько фотографий. На них были изображены трупы двух молодых людей, снятые в разных ракурсах. Оба бритоголовые, у одного на затылке вытатуирована свастика, у другого – две молнии. Лица разбиты, под каждым натекла большая лужа крови.

Сергею стало плохо, когда он протянул снимки обратно, руки у него дрожали.

– Про это они тебе ничего не рассказывали? – спросил Иван Иванович, не торопясь забрать страшные фотографии.

– Н-нет. Кто это? Что с ними?

– Это мертвые скинхеды, – спокойно объяснил Иван Иванович. – Но они не имеют никакого отношения к истории с Джарахом. Просто кто-то стал убивать эту погань… Похоже – всех, кто под руку попадется. Не догадываешься, кто это может делать?

– Неужели?! – Сергея даже пот пробил.

– Не знаю. Прокуратура ведет расследование. Но это не наше дело.

Куратор взял, наконец, снимки, сложил и сунул во внутренний карман. Потом вынул другую фотографию: круглая бритая голова, пустые глаза, на виске две зигзагообразные молнии…

– А вот это – наше! – он протянул портрет Сергею. – Покажешь Джараху, дескать, она из альбома твоего оперотряда. Если узнает своего обидчика, скажешь, что его группа вечерами зависает в баре «Ниже нуля». Знаешь, где это?

– Неа, – мотнул головой Сергей, пряча фотографию в задний карман брюк.

– Метро «Щелковская», за кинотеатром, вот здесь, – Иван Иванович показал нарисованную на тетрадном листке схему. – Понял?

– Понял, – кивнул Сергей.

– Съезди туда обязательно, посмотри на месте, чтобы смог нормально объяснить, – куратор поджег листок и, когда он сгорел, растоптал пепел.

– Ясно, сделаю!

– Ну, молодец! – холодно улыбнулся Иван Иванович. – По результату – сразу звони!

– Есть!

Иван Иванович улыбнулся теплее.

– Еще не передумал у нас работать?

– Конечно, нет! – с жаром сказал Сергей.

– Пока у тебя получается. Только…

– Что «только»? – Сергей насторожился.

– Шутки про встречи в Кремле забудь навсегда!

– Уже забыл! – Сергей клятвенно приложил руку к сердцу.

* * *

Бар «Ниже нуля» соответствовал своему названию: крутая лестница, покрытая скользкой, во многих местах поколотой плиткой, вела вниз – ниже уровня горизонта, принятого на чертежах обозначать «ноль». Впрочем, контингент посетителей, облюбовавших этот бар, вряд ли разбирался в таких тонкостях. Чаще всего «ноль» ассоциировался у них лишь с одним – излюбленной в этих кругах прической. А «ниже нуля» – это уже не стрижка, это снятый у чурки скальп, которым хвастался Отмороженный. Если, конечно, не врал.

И располагался бар очень удобно – на отшибе: плохо освещенная пустынная дорога, напротив – небольшой сквер, за которым на несколько километров тянулись огороженные высоким забором боксы автотранспортного предприятия и ангары каких-то складов.

Они следили за точкой уже третий вечер подряд – сидели, развалившись на скамейке, и сквозь узкий проход между кустами наблюдали за входом. По приказу Тимура Джарах надел старую одежду: потертые черные брюки, стоптанные черные туфли, черную рубаху. Одежда такая, что не жалко выбросить, и цвет подобран специально, чтобы не выделяться в темноте. Тимур, оказывается, был предусмотрительным и хорошо разбирался в таких делах. Рядом находилась импровизированная свалка: ящики из-под масла, гофрированные подставки из-под яиц, пустые бутылки, промасленные бумажные и полиэтиленовые пакеты. Стойкая вонь пережаренного подсолнечного масла, сгоревшего лука и вяленой рыбы впитывалась в одежду и вызывала рвотный рефлекс.

– Давай отойдем подальше, – сказал Джарах. – Меня сейчас вытошнит!

Тимур покачал головой.

– Тогда ничего не увидим. А если ближе ко входу подойдем, тут же «засветимся». Здесь такие, как мы, сразу привлекают внимание – словно заяц у псарни… Кстати, как себя чувствуешь?

– Да, вроде, нормально…