Первый поворот — обогнули каменную гряду, второй — он был очень крут — покатили между двумя рвами.

— Держим равновесие! — радостно отметил Усач.

Афганец выпустил пять стрел в чучело из соломы, и все они попали в цель.

Второй заезд был таким же удачным, как первый.

— Ты справился, Эмхеб, — сказала царица великану, и на глазах у него блеснули слезы радости. — Теперь мы должны изготовить как можно больше колесниц и обучить возничих и лучников.

Выкурив несколько трубок с опиумом, начальник стражи, отвечавший за безопасность торговой гавани в Аварисе, решил развлечься любовью, но молоденькая египтянка, которую хорошенько избили, пока тащили к нему, лежала без чувств.

— Эй ты, падаль! Просыпайся! — заорал на нее стражник. — Я не привык забавляться с покойницами!

Он отвесил ей одну пощечину, вторую, стал хлестать по щекам, но девушка так и не пришла в себя. Она была в коме.

«Тем хуже для нее, — обозлился гиксос. — Отправится в общую яму вслед за другими шлюхами!»

Он вышел из караульного помещения, собираясь облегчиться с причала. Перед глазами у него все плыло, и он подумал, что хорошо бы не свалиться в воду.

Увидев вокруг себя киприотов-головорезов из личной охраны Хамуди, стражник решил, что у него галлюцинации.

— Следуй за нами, — услышал он грубый голос.

— Вы приняли меня за кого-то другого.

— Ты отвечаешь за безопасность гавани?

— Да, но…

— Иди за нами. Главный казначей хочет видеть тебя.

— У меня был тяжелый день… Я очень устал…

— Если понадобится, мы поможем тебе дойти!

Хамуди с удобством расположился в бывшем покое Яннаса, отведенном флотоводцу в самой большой казарме Авариса. Он сразу же приказал принести туда мягкие кресла и выкрасить стены в красный цвет. Сейчас перед ним лежало множество свитков: доносчики сообщали имена приверженцев Яннаса. Хамуди внимательно прочитывал папирусы и почти на всех свитках ставил печать, означающую смертный приговор. Войско гиксосов нуждалось в основательной чистке, после которой новый военачальник сможет командовать, не опасаясь предательства.

Подозреваемый предстал перед Хамуди.

— Я уверен, у тебя есть чем со мной поделиться.

— Я добросовестно исполняю свою работу, о господин главный казначей! Безопасность гавани для меня священна.

— Ты был другом Яннаса, не так ли?

— Я? Я ненавидел его.

— Но тебя часто видели в его обществе.

— Он приказывал мне сопровождать его.

— Предположим, что так оно и было.

У начальника стражи гавани отлегло от сердца.

— Я позвал тебя совсем по другой причине, которая очень серьезна, — вновь заговорил Хамуди. — У тебя в постели лежит молодая египтянка.

— Так оно и есть, господин, но…

— Вчера в ней была другая, позавчера третья…

— Все правильно, господин, я горячий мужчина и…

— Откуда ты берешь девушек?

— На улице. Случайные встречи.

— Прекрати лгать.

Стражник, хоть и был испуган, продолжал стоять на своем.

— С тех пор как закрыли гарем, приходится как-то справляться.

— Ты завел собственный маленький гарем и снабжаешь девушками любителей, так?

— Да. Таких немало, и я бы сказал, что оказываю услугу…

— Я главный казначей, и никакая торговля в царстве гиксосов не может производиться без моего ведома. Обман — тяжкое преступление.

— Я готов заплатить любой штраф, господин.

— Расскажи мне, как налажено твое торговое дело. Укажи, где в Аварисе располагаются веселые дома.

Начальник стражи стал торопливо и словоохотливо докладывать.

Хамуди порадовала его откровенность. Доходы от торговли молодыми египтянками отныне тоже потекут в его мошну.

— Ты хорошо наладил дело, — одобрил он начальника стражи, — и заслужил вознаграждение.

— Я… меня больше не подозревают?

— Нет, ведь ты сказал мне правду. Пойдем со мной.

Стражник не понял, куда Хамуди собирается вести его, но последовал за ним без колебаний.

Во дворе казармы госпожа Аберия собственноручно связывала веревкой осужденных: офицеров и простых воинов-гиксосов, виновных в верности преступному Яннасу.

— Теперь ты не на подозрении, — объявил Хаммуди, — твоя вина доказана. Ты предал царство и заслужил каторгу. Доброго пути.

Стражник рванулся, надеясь спастись бегством, но Аберия схватила его за волосы, и тот завопил от боли. Она бросила его на землю и сломала ему ногу.

— Для ходьбы у тебя осталась вторая. И попробуй только отстать по пути!

В третий раз за месяц в оружейные мастерские явились стражники. Они увели уже пятьдесят работников, и никто не знал, что с ними сталось.

Арек, отец которого был кавказцем, а мать египтянкой, трудился над изготовлением колес для колесниц. На его глазах старший брат вместе с другими мужчинами, женщинами и детьми, обвиненными в пособничестве Яннасу, был уведен на каторгу. Говорили, что до нее трудно дойти живым, а уж вернуться оттуда и вовсе невозможно.

Безумие владыки гиксосов становилось все более очевидным, и Арек вступил в ряды борцов за свободу. Теперь он собирал сведения, полезные для повстанцев и передавал их поставщику сандалий, который время от времени ездил в Мемфис. Там поставщик, предпринимая тысячу предосторожностей, встречался с мятежниками.

Арек жил одной надеждой — рано или поздно Египет будет освобожден. По словам поставщика, царица Свобода не была миражом. У нее было войско, с которым гиксосы не смогли справиться. Настанет день, и Египет одолеет царящую ныне тьму.

Арек приближал своей работой свет победы. Осторожно и незаметно он наносил вред захватчикам, делая спицы слишком тонкими и пряча их хрупкость под слоем лака. Если колесница разгонится, то крушение неизбежно — колеса сломаются.

Вот и сейчас он трудился над очередной спицей. Вдруг — шум шагов, окрики.

— Стражники! — предупредил он товарищей.

— Оставайтесь все на своих местах и не пытайтесь сбежать! — послышался с порога грубый голос Аберии, которую сопровождала сотня гиксосов.

В оружейной мастерской все застыли.

Раздавая удары палками по поясницам, стражники согнали всех работников в угол.

К ногам Аберии бросили окровавленного человека, на раны и кровоподтеки которого было страшно смотреть. Работники мастерской узнали в нем хранителя склада.