— И, соединив эти компоненты молекул вместе, вы получаете в результате молекулярные ассемблеры?

— Да. А они потом собирают те молекулы, которые нам нужны.

Это в самом деле было очень умное решение — создавать молекулярные ассемблеры с помощью бактерий. Но Рики утверждал, что ассемблеры получаются почти автоматически — если для этого не нужно ничего, кроме высокой температуры. Зачем же тогда им понадобилась эта сложная стеклянная конструкция?

— Для повышения эффективности и разделения процесса, — объяснил Рики.

— Мы можем одновременно создавать до девяти разных ассемблеров в разных ветвях комплекса.

— А где ассемблеры собирают конечные молекулы?

— В этом же самом сборочном комплексе. Но сначала мы их перенастраиваем.

Я не понял значения этого термина и покачал головой.

— Перенастраиваете?

— Это небольшое усовершенствование, которое мы разработали. Мы его уже запатентовали. Понимаешь, наша система с самого начала работала правильно, но выход конечного продукта был слишком низким. Мы получали полграмма конечных молекул в час. При такой производительности на создание одной-единственной камеры потребовалось бы несколько дней. Мы никак не могли понять, в чем проблема. Конечный процесс сборки в ветвях комплекса происходил в газовой фазе. И оказалось, что молекулярные ассемблеры слишком тяжелые и тонут в такой разреженной среде. Бактерии, более легкие, плавают в следующем слое, над ассемблерами, и выбрасывают компоненты молекул, которые еще легче. Эти компоненты поднимаются кверху, выше слоя бактерий. Таким образом, ассемблеры не могли дотянуться до молекул, из которых они должны были собирать конечный продукт. Мы пытались применить различные технологии смешивания слоев, но они не давали результата.

— И что же вы сделали?

— Мы модифицировали процесс создания ассемблеров так, что у них появилось липотропное основание, с помощью которого ассемблеры могли приклеиваться к поверхности бактерий. Таким образом, ассемблеры получили гораздо лучший доступ к молекулам, и производительность немедленно возросла на пять порядков.

— Значит, теперь ваши ассемблеры прикреплены к бактериям?

— Именно. Они прикрепляются к наружной клеточной мембране.

Подойдя к ближайшему компьютеру, Рики вывел на плоский жидкокристаллический экран схематическое изображение ассемблера. С виду ассемблер напоминал зубчатую шестеренку со множеством спиралевидных отростков, направленных в разные стороны, и плотным узлом атомов в центре.

— Как я уже говорил, они фрактальные, — сказал Рики. — Поэтому выглядят точно так же и при меньшей степени увеличения. Как говорится, у черепашки с обеих сторон — спина, — он засмеялся и нажал еще несколько клавиш. — А вот посмотри, как выглядят они в сцепленном состоянии.

На экране появилось новое изображение. Ассемблер был прикреплен к более крупному объекту, похожему на удлиненную подушку, — как шестеренка, присоединенная к подводной лодке.

— Это бактерия Тета-ди, а на ней — ассемблер, — пояснил Рики.

Пока я смотрел, к бактерии прилипло еще несколько шестеренок-ассемблеров.

— И эти ассемблеры собирают готовые камеры?

— Совершенно верно. — Рики снова пробежал пальцами по клавиатуре. На экране появилось новое изображение. — Это наш конечный продукт, микромашина, которую собирают ассемблеры, — камера. Ты видел версию для кровеносной системы. Это — пентагоновская версия, она немного больше по размеру и приспособлена для работы в воздухе. То, на что ты смотришь, — это молекулярный вертолет.

— А где его пропеллер? — спросил я.

— Пропеллера нет. Машина летает за счет вот этих маленьких круглых выступов, которые торчат из нее под разными углами. Это моторы. В принципе, она маневрирует, используя вязкость воздуха.

— Используя что?

— Вязкость. Воздуха, — Рики улыбнулся. — Это же микромашина, помнишь? Это совершенно новый мир, Джек.

Какой бы революционной ни была новая технология, пентагоновские специалисты требовали от Рики конечный продукт — а предоставить продукт он не мог. Да, они построили камеру, которую невозможно уничтожить выстрелом, и эта камера прекрасно передавала изображения. Рики объяснил, что при испытаниях в закрытом помещении камеры работали превосходно. Но на открытой местности даже малейший ветерок сдувал их, словно облако пыли, — каковой они, собственно, и были.

Инженерная группа «Ксимоса» пыталась повысить мобильность отдельных составляющих камеры, но безуспешно. А тем временем в Департаменте обороны решили, что недостатки конструкции непреодолимы, и отказались от всей наноконцепции. Контракт с «Ксимосом» закрыли. Отдел развития компании должен был найти новый источник финансирования в течение шести недель.

Я спросил:

— Значит, вот почему в последние несколько недель Джулия была так озабочена поисками инвестиций?

— Да, — сказал Рики. — Если честно, вся эта компания может всплыть кверху брюхом еще до Рождества.

— Если только вам не удастся исправить микрокамеры, чтобы камера могла работать при ветре?

— Да, именно.

Я сказал:

— Рики, я программист. Я не могу помочь в решении проблемы мобильности агентов. Это вопрос молекулярного дизайна. Это работа для инженеров, а не для программистов.

— Да, я понимаю, — Рики немного помолчал, нахмурив брови. — Но на самом деле мы полагаем, что программные коды могут помочь в решении.

— Коды? В решении чего?

— Джек, я хочу быть с тобой честным до конца. Мы совершили ошибку, — сказал он. — Но это не наша вина, клянусь. Это не мы. Это подрядчики, — он пошел вверх по лестнице. — Пойдем, я тебе покажу.

Рики быстрым шагом направился в дальний конец помещения, туда, где я заметил открытый желтый подъемник, закрепленный у стены. Площадка подъемника была очень маленькой, и я чувствовал себя не слишком уютно из-за того, что подъемник был открытым, без кабинки. Я постарался смотреть вверх.

— Боишься высоты? — спросил Рики.

— Признаться, да. Ничего не могу с собой поделать.

— Ну, лучше так, чем идти наверх пешком, — Рики показал на металлическую лестницу, которая поднималась вдоль стены до самого потолка.

— Когда лифт не работает, нам приходится взбираться по этой лестнице.

Я пожал плечами.

— По мне, так лучше пешком.

Мы проехали на подъемнике до самого потолка, на высоту трехэтажного дома. Под потолком висела целая связка труб и проводов, а вдоль них тянулись узкие мостики из металлической сетки, чтобы рабочие могли обслуживать проводку. Я ненавидел металлическую сетку, потому что сквозь нее был виден пол — далеко внизу. Я старался не смотреть под ноги. Нам часто приходилось низко пригибаться, чтобы пройти под свисающими проводами. Рики был вынужден громко кричать, чтобы я услышал его сквозь шум машин.