Я возникла на пороге кухни в тот момент, когда моя подружка, запрокинув голову, допивала вино из бокала. Напротив нее сидел мужчина с голым торсом, со свежей марлевой повязкой на плече. Длинные ноги его обтягивали черные плотные джинсы. С коричневых замшевых сапог на пол стекала талая вода.

Лицо мужчины было словно высечено топором, грубо, но верно. Высокие скулы, большой рот, крупный прямой нос и большие, с тяжелыми веками светлые глаза под густыми бровями. Волосы русые, будто посеребренные, были растрепаны. Тело мужчины было смуглым, под гладкой кожей разве что не просвечивали тугие гладкие мышцы. Викинг.

– Лара? – Тамара поспешила ко мне, обняла. – Извини, что оставила тебя… Но ты так крепко спала.

– Вообще-то у меня был обморок…

Я не могла оторвать взгляда от ночного гостя.

– Знакомься, Лара, это Виктор. Это его подстрелили. Кто стрелял и за что его хотели убить, он не говорит, это военная тайна…

Она нервничала, и голос ее дрожал. И шутила она нелепо, глупо.

Мужчина приподнялся и, сложив ладони крест-накрест на груди, слегка поклонился мне, тоже как бы пытаясь превратить все в шутку.

– Вы уж извините меня… Это я разбудил вас, напугал до смерти… Но с рассветом я уйду.

– То есть через полтора часа? – спросила я, не в силах скрыть своей иронии. – Вы на машине, я надеюсь? Или будете ждать электричку?

– Да, конечно, на машине… Просто мне нужно было остановить кровь… Вот, разбудил вас, вломился в ваш дом… Ваша сестра оказала мне первую помощь, за что я ей безумно благодарен.

Я взглянула на свою «сестру», и сердце мое почему-то сжалось от теплого, пронзительного чувства любви к этой смелой и сильной девочке. Тамара – удивительный человек. Не побоялась встретить ночного гостя, сделать ему перевязку. Вот что значат крепкие нервы. Я – с букетом страхов, балансирующая на грани безумия от одного-единственного события в моей жизни, которое так подорвало мою психику. И Тамара – молодая женщина, настрадавшаяся от предательства близких людей, пережившая тюрьму, однако сумевшая сохранить твердость духа и душевное здоровье. «Снимаю шляпу, Тома…» – мысленно восхитилась я своей подругой, представившейся Виктору моей сестрой.

– Я оставила тебя буквально на несколько минут, чтобы промыть рану и сделать перевязку, – она словно извинялась передо мной.

– В вас стреляли? – Я села напротив викинга, чтобы получше рассмотреть его.

В кухне было светло, я могла видеть каждую его морщинку, каждую ресницу. – А кто и за что, значит, не расскажете?

– Я не могу, – он слабо улыбнулся мне. – Я скоро уйду, и вы больше никогда меня не увидите. Я – ваш сон. Ваше ночное приключение.

– Пуля царапнула плечо… – пояснила Тамара, отчего-то краснея. – Если бы нужно было вынимать пулю, я бы не справилась…

На столе, на сверкающем хромированном подносе высилась горка из выпачканных в крови ватных подушечек, разодранных пергаментных оберток от бинтов, лимонно-желтых, вымоченных в растворе фурацилина, марлевых салфеток.

– Однако я могу забрать свои слова обратно… О том, что я – ваш сон. Я готов стать вашим реальным другом и отблагодарить вас за беспокойство, за гостеприимство, – сказал викинг. – Если вы позволите, я позвоню вам, когда приду окончательно в себя, и мы поужинаем где-нибудь втроем. Как, вы не против?

Он смотрел на меня, внутрь меня. Я же бросила взгляд на Тому, с интересом наблюдая за ее реакцией. Она же, вместо того чтобы поддержать разговор, вдруг спохватилась, что не убрала перевязочный мусор, вскочила из-за стола и быстро привела все в порядок.

– Лара, хочешь вина? – спросила она, обращаясь ко мне так, словно мы на кухне были одни. – Или, может, тебе согреть молока?

– Не беспокойся, все в порядке.

Виктор, наблюдая за нами, вдруг молча кивнул головой, как бы демонстрируя нам свое понимание того, что своим присутствием вносит напряжение и даже мешает хозяевам, поднялся и, пошатываясь, придерживая рукой плечо, взял со стула черный толстый свитер, надел его на голое тело и направился к выходу:

– Барышни, – бросил он через плечо, не останавливаясь, – прошу меня извинить за ночное вторжение и благодарю за оказанную помощь. Думаю, что самое лучшее, что я могу сейчас для вас сделать, это уйти.

И прежде чем я успела что-то произнести, как-то отреагировать на его слова, остановить, он ушел. Мы с Томой переглянулись и бросились к окну, откуда хорошо просматривались сад и часть двора с дорожкой, ведущей к воротам, за которыми действительно стоял большой черный джип. Наш ночной гость быстрым упругим шагом дошел до ворот, открыл калитку, чуть замедлил движение, повернулся и, словно уверенный в том, что на него смотрят, помахал нам рукой. Сел в машину и уехал.

– И что это было? – спросила я, когда мы вернулись за стол, и Тамара, избегая моего взгляда, принялась хлопотать вокруг меня, подогревая молоко. – А, Тамара?

– Ты прости меня… Сама не знаю, как все получилось… И не понимаю, как я могла вот так впустить в дом постороннего… Знаешь, Лара, словно кто-то руководил мною, кто-то хотел, чтобы я помогла ему… Выстрелы, это смерть. Это страшно. Я вбежала в кухню, бросилась к окну и увидела его… Он держался за плечо, показывал мне свою красную от крови ладонь… Посмотри на окно, оно в крови… Надо будет вытереть… Видно было, что он ранен. Увидела и машину. Словом, я открыла ему, впустила… Он почти ничего не говорил. Но и так все было ясно. Надо было сделать ему перевязку. Хорошо, что я знала, где здесь аптечка… вот, нашла фурацилин, обработала рану… Спросила его, что случилось, кто стрелял, и он ответил, что мне лучше ничего не знать, что он скоро уйдет. Потом, когда я все сделала, я заглянула к тебе, посмотреть, как ты, смотрю, а ты уснула на ковре… Я позвала Виктора, мы переложили тебя на диван, укрыли и вернулись на кухню. Я предложила ему вина, он отказался, сказал, что за рулем… А я выпила, чтобы стресс снять. Ночка-то какая выдалась! И тут ты вошла. Я не знала, что ты потеряла сознание… И вообще, Лара, у меня голова кругом… До меня только что дошло, что я сделала… Как я могла его пустить?

– Да ладно, успокойся. Ты все правильно сделала, а я смалодушничала.

– А ты чего в обморок-то грохнулась, я не поняла…

– Нервы.

– А… Понятно… – Она со стуком поставила большую кружку с молоком передо мной. От молока поднимался пар. Лара посмотрела на меня: – Снова что-то вспомнила? Кошмары?

Я молча кивнула. Подумалось вдруг, что, расскажи я ей всю правду, она бросит меня. Исчезнет. Испугается нового витка неприятностей, посмотрит на меня другими глазами. А я не хотела ее терять. Мне казалось, что я нашла наконец своего человека.

– Говорю же – нервы, – повторила я.

– Ты уж тогда расскажи, как мне поступать, если ты снова куда-нибудь сбежишь ночью или упадешь в обморок. Я должна знать.

– Надеюсь, что никуда не убегу. А обморок – просто испугалась этого грохота… Не знаю, у меня такого ни разу не было. Так что не бери в голову. Живи себе спокойно. И прости меня за то, что заставила тебя ночью поволноваться. Сама не знаю, что на меня нашло. Не хотела оставаться в этом доме.