Когда сыну исполнилось семь, Альберт начал подыскивать ему гувернера. Задача была не из легких: с воспитателями Берти отчаянно не везло. Его кормилица, миссис Броуг, повергла в шок всю Англию, когда в припадке безумия перерезала горло своим шестерым детям. От добросердечной леди Литтлтон было мало толку: она так любила принца, что прощала ему любые проказы, и с ней он бы совсем отбился от рук.

По рекомендации доктора Кларка был нанят преподобный Генри Берч – тридцатилетний холостяк, выпускник Кембриджа и наставник в Итоне, где дисциплина была более чем суровой.

Учитель и ученик долго «притирались» друг к другу. На первых порах мистер Берч, выходец из состоятельной семьи, был неприятно удивлен запросами королевской четы. Где это видано, чтобы гувернер посвящал работе все время до последней минуты? Он ведь не лакей. Не устраивало его и то, что воскресенье было посвящено играм, а не молитвам и размышлению о вечном. Даже жалованье в 800 фунтов, по мнению мистера Берча, не искупало всех этих неудобств.

В свою очередь, Берти не нравились обещанные Стокмаром систематические занятия. Все детство он слышал, как отец хвалит умницу Вики и ругает его. На этой почве у мальчика развился комплекс неполноценности. Зачем вообще прилагать усилия, если и так понятно, что он тупица и не приносит родителям ничего, кроме разочарований?

Мистеру Берчу мальчик показался чересчур своенравным, непослушным и эгоистичным, «принципиально неспособным увлечься какой-нибудь игрой более чем на пять минут». Тем не менее гувернер нашел к нему подход. Заметив, что принц Уэльский чувствительно воспринимает критику, он старался подбадривать его, подчеркивая достижения, а не ошибки. Уроки пришлось адаптировать к его весьма скромным способностям. Латынь ему начали преподавать в 10 лет, тогда как Вики спрягала латинские глаголы уже в 8. А чтобы Берти не было скучно на уроках, к старшему брату присоединился Альфред. Мистер Берч считал, что более прилежный Альфред окажет на принца Уэльского положительное влияние. Вдвоем уроки пошли веселее.

Между Берчем и его подопечным установились ровные, дружественные отношения. Но надо же было такому случиться, что принц Альберт решил рассчитать гувернера. Отцу показалось, что за два года Берти почти не продвинулся в науках, да и характер его тоже не улучшился.

К Берти вновь был приглашен мистер Комбе. Произведя замеры головы, френолог скорбно поджал губы – мозг у принца Уэльского был никудышный. «Органы, отвечающие за хвастовство, агрессию, гордость, стремление к превосходству и жажду похвалы чрезмерно развиты, а органы, отвечающие за интеллект, развиты недостаточно», – заключил ученый господин.

От такого диагноза Альберту самому было впору хвататься за голову.

«Откуда у него взялись англосаксонские мозги? – вопрошал взволнованный отец. – Неужели от Стюартов, поскольку после них вся династия была исключительно германского происхождения»[112]. У немецкого мальчика просто не может быть настолько проблемный мозг!

Как и в случае с Лецен, принц Альберт тут же нашел крайнего. Комбе намекнул, что Берч дурно влияет на мальчика, ведь, судя по строению гувернерского черепа, с его мозгом тоже не все в порядке.

В 1852 году, несмотря на мольбы Берти, Альберт отказался продлевать договор с Генри Берчем. «Я так несчастлив, ведь мистер Берч всегда был добр ко мне, утешал меня и давал хорошие советы, от которых мне становилось лучше»[113], – записал Берти в дневнике с явным расчетом, что отец прочитает эту петицию. Но Альберт был неумолим.

Генри Берч оставил службу без особого сожаления. Два года при дворе, да еще с таким учеником, изрядно вымотали ему нервы. На прощание он написал отчет об успехах принца Уэльского и выразил мнение, что все его проблемы связаны с недостатком общения. Его бы в Итон, к сверстникам. Но Альберт считал закрытые школы рассадником пороков и даже слушать ничего об этом не желал. Что Берти нужно, так это более упорядоченная система занятий. А заодно и наставник, который сможет его к ней принудить.

Преемником Берча стал Фредерик Уэймут Гиббс, строгий, напрочь лишенный чувства юмора преподаватель из Кембриджа. В отличие от баловня судьбы Берча мистер Гиббс был беден: его отец обанкротился, мать сошла с ума, и в детстве Фредерик воспитывался с детьми профессора сэра Джеймса Стивенса, который порекомендовал Альберту своего протеже. Альберт счел кандидатуру достойной.

Жалованье в 1000 фунтов казалось Гиббсу запредельной суммой. Он дорожил местом и заискивал перед своим нанимателем, готовый исполнить любое его пожелание.

А пожелание было одно – потуже закрутить гайки. Уроки шесть дней в неделю, по пять-шесть часов в день, даже во время каникул в Осборне и Балморале. После уроков гимнастика, верховая езда, танцы и военные упражнения, пока принц с ног не свалится: вот тогда у него не останется сил на пакости. В дополнение к занятиям, достойным аристократа, принца следовало обучать ремеслам, например плотницкому делу и укладке кирпича. А в свободное время пусть ведет дневник, чтобы родители могли оценить его эпистолярный стиль.

Принц Уэльский возненавидел нового гувернера. Впервые отправляясь с ним на прогулку, Берти и Альфред уныло отмалчивались. «Вас не должно удивлять, что мы сегодня не в себе, – объяснил Берти. – Нам жаль, что уехал мистер Берч. Разве не естественно об этом жалеть?» От зловещего молчания принц Уэльский перешел к боевым действиям. «Он швырялся грязью, запустил в меня большой палкой… В порыве гнева ударил меня палкой», – записывал в дневнике мистер Гиббс. Альберт разрешил гувернеру драть мальчишку за уши и бить его по рукам той же палкой, но эти меры не приносили результата.

В дневнике гувернера появились новые жалобы: «Мне нужно было заняться арифметикой с принцем Уэльским. Он сразу же впал в ярость, швырнул карандаш в угол классной комнаты, пнул стул и с трудом мог себя контролировать. (…) Он разозлился до крайности, когда я решил заняться с ним латынью: бросался всем, что под руку подвернется, корчил рожи, обзывал меня и долгое время не мог успокоиться. (…) Он был груб со мной, особенно днем, и швырял камни мне в лицо»[114]. И так до бесконечности.

Альфред начал перенимать повадки брата, поэтому решено было учить мальчиков порознь. Теперь Берти страдал от одиночества. Кроме братьев, сестер и изредка кузенов, он практически не общался с другими детьми. Иногда в Виндзор приводили родовитых школьников из близлежащего Итона, но игры у мальчиков не клеились. Где-то поблизости всегда расхаживал обеспокоенный Альберт. Как записал потом бывший итонец Чарльз Уинн-Киррингтон: «Лично я боялся его до смерти, и когда однажды он внезапно выскочил из-за кустов, я от испуга упал с качелей и чуть шею себе не сломал»[115]. Он же утверждал, что принц очень боялся своего отца.