можно получить где угодно, и просить не надо) и так далее, полный набор стандартных обращений к доброму божеству.

Но были и совсем оригинальные ребята: некий неряшливого вида толстяк в офисном ретро-костюме, блестя потной лысиной, просил Сеньора ля Муэрте, глядевшего на него с витрины магазина одежды, разобраться со своим начальником, явственно намекая на силовой метод решения данной проблемы. Внимательно выслушав сию просьбу, всемогущий бог, не стесняясь в выражениях, громко и основательно покрыл бранью своего просителя. А уж о ребятах, просивших себе жабры, крылья, искусственные конечности и прочие малополезные вещи и говорить нечего — даже больные фантазии Владыка Смерти выслушивал стоически.

Те же, кто имел нейро, пребывали в перманентном экстазе прямого общения с божеством, как тот темнокожий работяга с псевдохристианскими четками. Как бы ни были различны они между собой в одежде, происхождении, манере поведения и предыдущем вероисповедовании, они наслаждались Единением. Приобщением к чему-то большему, и к тому же, невраждебному.

Приторную сладость многодневных каникул прервал звук выстрела, доносившийся из-за поворота.

— Что за нахрен? — вздрогнула Анна. Она плотнее обхватила руку своего божественного кавалера.

Не сказав ни слова, святые с расслабленными лицами последовали на звук выстрела. На широкой, открытой площади веселились (несколько скованно) множество людей самой разной наружности. Все они пили шампанское, длинные пластиковые столы под открытым небом были плотно заставлены яствами, и у каждого на поясе висел старомодный Кольт девятнадцатого века. И возвышался над всем этим празднеством улыбчивый парень Эрнест Хемингуэй, пуская солнечных зайчиков изгибами бронзовой бороды.

— Суицидники, — сказала Селена.

— Кто?! — удивились Энтони и Анна.

— Ребята решили добровольно свалить из этого мира. — Олаф скалился поперек себя шире. — SLMобещал каждому исполнить его заветное желание, вот и исполнил. А это — их прощальный банкет, выпускной вечер.

— Как?! — первый из святых. — Почему?! Он же обещал пристроить всех к своему… Мину-у-у-уточку. — Обида и недоумение исказили его лицо. — Почему я не в курсе? Что-то не так с моим нейро?

— Все с ним в порядке, — сказала Селена. Бездонный стаканчик с молочным коктейлем беспрерывно наполнялся, из чего создавалось впечатление, что святая курит огромную клоунскую полосатую трубку. Настолько часто она потягивала сладкую жижу. — SLMпросил не напоминать тебе о таких вещах, но раз уж нарвались — вот, пожалуйста.

— Он ограничил мой доступ? Он способен и на такое?

— Он способен на все, — вздохнул Анираддха. — Что же, давайте отдадим им последние почести, пока они еще с нами.

Энтони и Анна смотрели на последний ужин добровольных самоубийц. На их лицах не читалось ни капли сожаления или муки, желания задержаться на этом свете подольше. Они праздновали свой переход в лучшее состояние из всех. Состояние небытия. Свобода от всего, даже от любящего и щедрого божества.

Энтони же безмолвно бомбардировал SLM запросами и сообщениями, но тот настойчиво игнорировал его. Впору было бы ему закричать: Господи, Господи, почто ты покинул меня?! Да только не было ему ответа, да и распинать электронного чудотворца никто не собирался. А вот толпа поклонников Хэмингуэя добровольно шла на Голгофу, и зрелище это предвещало быть не менее плачевным.

— Смотри на них, — сказал невидимый голос из неоткуда, спокойный и вкрадчивый.

Энтони оглянулся вокруг, но источник звука так и не определил.

— Смотри внимательно, Энтони. Видишь, как они счастливы? Для них нет места в империи Владыки Смерти. И они добровольно покидают ее. А кто-то думает, что добровольно. Разве Ему нужен нейро в каждой голове, чтобы направить человека туда, куда ему нужно.

Руководитель предприятия, статный парень лет двадцати, в строгом костюме с гладко выбритой головой, темных очках и металлическими кольцами в ушах, начал свою речь. Но голос его был слышен удивительно глухо, словно уши Энтони заложили ватой. Лишь невидимый голос мягко нашептывал ему свои речи.

— Ведь, что есть человек? Биологическая машина. Есть у него изначальные программы для выживания, он ими и живет, пока они действуют. И уже после появляется у этой машины самосознание, свободный ум. Появляется, когда природных алгоритимов для выживания уже не достаточно.

Умом своим человек воротит горы и прорывает небеса… Да только не видит ум, что обстоятельства сами ворочают им, а он просто вертится в этой бесконечной Сансаре, и попутно совершает свои подвиги. Создай нужные обстоятельства, и вот ничего не подозревающий ум с радостью несется туда, куда несет его река жизни. Несет туда, куда захочет тот, кто направляет русло реки.

Речь парня имела успех. Толпа рукоплескала ему, несколько девушек и юношей панковатой наружности присоединились к нему, продолжая спектакль. Размахивания руками и револьверами, жаркие лозунги, выражающие восхищение Смерти и сожаления о Жизни. Каждый желающий мог высказать свои последние слова.

— Я был первым. А может, и нет. Но кто такой я? Посмотри на этих ребят — они точно не будут последними Энтони. Взгляни на их профили.

Энтони последовал совету голоса. Система безопасности города просканировала лица собравшихся у памятника Хэмингуэя. Краткая биография каждого из них была перед глазами святого.

— А теперь наблюдай, братец.

Речь еще какое-то время продолжалась, пока не достигла кульминации.

Все собравшиеся дружно приставили к виску дуло револьвера и сняли предохранители.

Тишина.

Душная трехсекундная тишина.

Предсмертный вопль разлетелся оглушительным взрывом.

— SALVE, SENOR LAMUERTE!!!

Грохот сотни выстрелов.

— Да-а-а, брат. Ну мы с тобой и встряли.

«Файл поврежден»

Актеры покинули сцену. Отвешены все поклоны, убран реквизит, очищена грязь. На пустой площади перед статуей Хэмингуэя стоит Энтони, а вокруг тишина. Только ветер нашептывает свой тихий блюз.

Из-за спины донеслась струйка табачного дыма. Анна, прижавшись к парню спиной, молча курила. Она смотрела куда-то вдаль, покусывая кончики раздвоенного языка.

Налетевшая с ближайшей лужайки листва хлопнула святого по лицу. Он вздрогнул.

— Господи, ну ты меня напугал, — рассмеялась Анна.

Энтони повернулся к ней лицом, обнял. Странный ступор не давал ему осмыслить произошедшее, и даже тепло женского тела ощущалось где-то там, за горизонтом. Он помнил лица тех людей, что недавно покончили с собой у всех на глазах. Соединился с базой данных службы регистрации граждан, провел тщательный анализ всех и каждого.

Пустота. Ни свидетельства о рождении, ни паспортных данных, ни номеров социального страхования. Страниц в социальных сетях тоже нет, видеофайлов и фотографий словно и не существовало. Были люди, и нет их. Совсем.

— Э-эй, — протянула Анна. Ее губы коснулись идеально гладкой щеки, — ты чего, расстроился?

— Давно я так? — спросил Энтони.

— Да нет, почти час.

— Целый час. — констатировал парень. Он смотрел в глаза своей девушки и не мог понять ее реакции на произошедшее. — Ты как, в порядке?