Поведение Рида меняется, когда он видит Эйнсли. Из невероятно скучающего он превращается в восторженного, вот так просто.

Он встает с дивана и обнимает Эйнсли.

— Привет. Когда ты приехала?

— Несколько минут назад, — говорит она с сердечками в глазах.

Черт, у этой девочки все плохо. Я была так рада услышать, что Рид собирается стать мужчиной и поговорить с Кингстоном о свидании с Эйнсли. Черт, возможно, он уже сделал это, если судить по твердости челюсти Кингстона. Может, ему это и не нравится, но то, что он не пытается вмешаться прямо сейчас — хороший знак.

— Жасси Жас! — кричит Бентли. — Садись ко мне на колени и будь моим талисманом удачи. Дэвенпорт надирает мне задницу.

— Никакая удача не помешает мне надрать тебе задницу, — насмехается Кингстон.

Эйнсли и Рид садятся на диван, и я решаю сделать то же самое.

— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.

— С тобой неинтересно, девочка, — губы Бентли складываются в гримасу. — Где твой напиток? Тебе нужно расслабиться.

Я показываю ему свою бутылку с водой.

— Вот здесь. Никакого алкоголя для этой девушки сегодня вечером.

У Бентли отпадает челюсть.

— Что?! Нет, так не пойдет.

— Это правда, — говорит Эйнсли. — Никто из нас сегодня не пьет.

Рид затягивается своим косяком и протягивает ей.

— Хочешь?

Эйнсли пожимает плечами и берет у него трубку.

— Конечно, — она обхватывает его губами и кашляет, вдыхая слишком много дыма. Когда я бросаю на нее взгляд, она говорит: — Что?

Я смотрю на косяк в ее руке.

— Разве мы только что не сказали, что не будем накидываться?

— Нет, мы сказали, что не будем пить. Травка не так дурманит, как алкоголь. И это абсолютно естественно, — она протягивает мне косяк. — Ты согласна?

О, почему бы, черт возьми, нет? Она права — я никогда не осознавала, что делаю, когда курила траву. Правда, она может быть подмешана, но я знаю, что Рид никогда бы не сделал этого с Эйнсли, особенно с Кингстоном здесь. Нет ничего плохого в том, чтобы поделиться одной и той же сигаретой.

— Вот о чем я говорю! — Бентли бросает контроллер и прижимается ко мне на диване.

Я передаю Бентли косяк после того, как сама затягиваюсь.

Кингстон берет бумагу и дробилку с приставного столика и начинает скручивать свою. Я фыркаю, ничуть не удивленная тем, что он не хочет делиться с нами. Я задерживаю дыхание, когда его язык высовывается, чтобы лизнуть бумагу. Он хорошо разбирается в искусстве скручивания, даже нашел время, чтобы использовать тонкую шпажку для создания прохода для дыма, чтобы он горел равномерно. Я никогда не была заядлым курильщиком, но мой бывший работает в аптеке. Он одержим идеей скручивать идеальные сигареты и считал необходимым передать мне свои знания.

Боже, почему Кингстон должен быть таким красивым? Он весь такой богатый засранец, что обычно меня не привлекает, но с ним это работает. Сегодня на нем темные джинсы, без сомнения дизайнерские, и футболка, которая так хорошо прилегает к его мускулистой груди, что я уверена, она сшита на заказ, чтобы идеально ему подходить. Должно быть, он подстригся после школы, потому что волосы в полном порядке, и на макушке немного короче. Он еще не сказал мне ни слова — он просто смотрит на меня этими напряженными постоянно меняющимися глазами, как будто ждет, когда я уйду.

После нескольких переходов я раскачиваюсь на приятной скорости и откидываюсь обратно на плюшевый диван. Эйнсли и Рид переместились в дальний угол комнаты, занимаясь своим личным разговором. Я улыбаюсь, когда ее мелодичный смех раздается и не прекращается. О да, подружка определенно легка на подъем. Кингстон все еще погружен в раздумья и смотрит на меня со своего кресла. Я отказываюсь признавать эту нашу маленькую игру в салочки, поэтому вместо этого я сосредотачиваюсь на разговоре с Бентли.

Я так расслаблена, что даже не думаю убрать руку Бентли, когда она ложится на мое бедро.

— Мне нравится, что у тебя здесь, Жасси Жас, — я вздрагиваю, когда его глубокий голос раздаётся у меня над ухом, а его пальцы начинают подниматься вверх. — Это сдержанно, но чертовски сексуально. Тебе даже не нужно стараться, ты привлекаешь внимание практически каждого парня в этом доме.

На мне черная майка, черные рваные джинсы-скинни и подходящие к ним кроссовки. Серебряные браслеты обвивают каждое мое запястье, но это единственный аксессуар, который на мне есть. Я даже не потрудилась сделать что-то особенное со своими волосами или макияжем — у меня высокий хвост, только немного подводки и розовый блеск для губ. Я решила, что пришла сюда не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление. Я здесь, чтобы поддержать своего друга и выбраться из своего удушающего особняка.

— Не каждый парень, — я фыркнула. — Броди МакГрамперсон не сказал мне ни слова.

Бентли проводит кончиком носа по моему затылку.

— Это не значит, что ты не привлекаешь его внимания. Я готов поставить на свой порше, что он пялится на нас прямо сейчас, и вид у него слегка убийственный.

Он говорит прямо мне в ухо, а музыка включена на полную громкость, так что Кингстон его ни за что не услышит. Я ненавижу себя за то, что мне нужно знать, но я должна посмотреть. Когда мои глаза находят его глаза, оказывается, что Кингстон делает именно то, что предсказывал Бентли.

Я закатываю глаза, когда Бентли прижимается губами к моей коже.

— Черт, как приятно.

Я определенно отдаю себе отчет в своих действиях, но травка всегда возбуждает меня, потому что я остро ощущаю каждое малейшее прикосновение. Черт возьми, почему я не подумала об этом, прежде чем закурить?

Бентли улыбается в изгиб моей шеи, а затем берет мою кожу между зубами и нежно прикусывает. Я почти уверена, что с моих губ сорвался стон. Рука, которая была на моем бедре, теперь прижата к моей щеке, поворачивая меня к себе.

Наши рты находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Бентли смотрит мне в глаза и говорит: — Я могу заставить тебя почувствовать себя еще лучше, если ты позволишь мне.

Господи, помоги мне, но я достаточно любопытна, чтобы понять, к чему он клонит.

— Как это?

— Потанцуй со мной.

Я дважды моргаю.

— А?

Я прикусываю губу, когда он улыбается. У парня потрясающая улыбка.

— Я сказал, потанцуй со мной.

Бентли встает и тянет меня за руку, пока я не следую за ним в основную толпу людей. Когда мы доходим до места, где около дюжины потных тел