Вот только не ожидала, что первый день в университете после расставания с Кириллом пройдет настолько тяжело. Все шушукались, глядя на меня, морщились и смеялись. И никто не скрывал, что думает на самом деле.

— Ну да, где наш Кирилл и эта замухрышка.

— Я бы с этой и дня не провел, чучело соломенное.

Даже парни считали нужным высказаться.

— Он ее еще и целовал. Наверное, жабу вместо нее представлял.

— Не говори, фу.

Я пыталась не слушать, но уши заткнуть не могла.

— На себя посмотрите, уродки, — фыркнула на кого-то Мила, чуть ли не накидываясь с кулаками.

— Не надо, Мил, правда, пусть каждый по себе судит. Всем языки не заткнешь.

— Шакалье, — процедила сквозь зубы подруга, а я схватила ее за руку и потащила к выходу.

Наконец, ненавистные пары закончились, так что можно было идти домой. А когда мы вышли наружу, застали привычное оживление во дворике здания.

— Мила, — вдруг подлетел к нам Семен, а затем заметил меня, в глазах его появилась обеспокоенность. — Аида? Всё хорошо? Выглядишь бледной.

Снова глянул на подругу, затем на меня. Взгляд почему-то был виноватый. Я перевела взор за его спину. В отдалении на байке привычно сидел Кирилл, а возле него крутились мисс универ. Как раньше. Как до злополучного спора. Всё вернулось на круги своя.

— Всё просто отлично, — горько усмехнулась, переводя взгляд на Семена.

— Мы пойдем, Сем, у нас дела, — скупо улыбнулась Мила, затем потащила меня мимо парня.

Я чувствовала на себе многочисленные взгляды, пока мы шли вдоль тротуара, опустила голову, а затем ощутила себя той самой семнадцатилетней девчонкой, почти так же опозоренной, униженной и слабой.

— Не бывать этому, — прошипела тихо и вздернула подбородок так высоко, как смогла.

Никто больше не посмеет со мной так поступать, никому не дам себя обидеть. Их слова — пыль, их взгляды — ничто, все они… никто!

— Аид, — начала вдруг говорить подруга, когда мы шли внутри парка, выбрав короткий путь до общежития. — Я хотела с тобой поговорить.

— Насчет Семена? — догадалась я, видя ее виноватый взгляд, такой же, какой был и у парня.

— Да, как ты… — не договорила, осеклась, увидев выражение моего лица. — Ты не выглядишь расстроенной.

— А должна? — наклонила голову набок.

— Я не хотела, чтобы тебе что-то напоминало о…

Она сглотнула, не смогла сказать это вслух, словно боялась бередить мои раны.

— Брось, — фыркнула, храбрясь и пытаясь держать свои чувства в узде. — Я всегда хотела, чтобы ты была счастливой. И потом, сама ведь подталкивала тебя к Семену. С чего мне быть против?

Сказанное было чистой правдой. Не было у меня ни боли, ни возмущения, я действительно была рада.

— Знаешь, а ты права, — схватила меня сильнее за руку, мы даже немного ускорились. — Мы обе заслуживаем настоящего счастья. Так что прекращай хандрить, Айко, и забей на этого козла Соловьева, мы тебе гораздо лучше найдем. Того же Марата. Он не студент какой, а уже работающий успешный мужик.

— Мил, — закатила глаза, на лице впервые за долгое время возникла улыбка. — Снова вздумала свахой заделаться?

— Нет, ну а что, — пожала она плечами.

Я не хотела продолжать тему Кирилла Соловьева, поэтому попыталась переключить ее внимание на другое.

— Ты мне лучше скажи, как у вас с Семеном всё продвигается.

Как только я задала вопрос, она вдруг загрузилась. Казалось, что ее что-то тяготит.

— Говори, Мил, знаю тебя ведь, чем опять пытаешься отгородиться от парня, а? — чуть надавила, зная, что ее нужно подталкивать, чтобы получить нужные ответы.

— Та ситуация… — сглотнула она и отвела взгляд.

Я всё поняла и помрачнела. Моя история не идет ни в какое сравнение с ее болью. Но я всегда знала, что она гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд.

— Не говорила ему? — спросила, но сама знала уже, что нет. — Уверена, что сейчас стоит? Насколько у вас серьезно?

— Дело не в этом, Мил. Бывший просто… — опустила она голову, голос сел, стал ломким и отдавал болью. — Мешает. Всё время звонит и караулит, я боюсь, что…

— Ты же не собираешься к нему вернуться?!

— Нет-нет, он мне омерзителен, но Семен… Я боюсь, что он узнает всё от него и… Не поймет. Я ведь с богатым из-за денег, получается, встречалась, а Сема, он хороший и презирает таких, а тут я…

Воцарилась тишина, только звуки улицы и машин. Остановилась, отчего по инерции тормознула и подругу. Повернула ее к себе, схватила за плечи и развернула к себе.

— Ты хорошая, Мила, — посмотрела в глаза, не позволяя отвести взгляд. — Добрая, сопереживающая, честная, справедливая и… Ты лучшая подруга, которая у меня была. И единственная, впрочем. Семену с тобой повезет, а если даже он засомневается и бросит, поверив какому-то идиоту, так разве тогда он нужен? Скажи мне?

Она не ответила, но по ее щеке скатилась слеза.

— Ты знаешь, я так рада, что с бывшим так вышло, хоть всё это и грех, — расплакалась и прильнула ко мне, обнимая за шею и прижимаясь всем телом. — Я ведь боялась, что начала превращаться в сестру, оправдывала себя любовью, но поняла, что там любовью и не пахло. Зависимость, тяга, ненависть. Спасибо, Айко, что ты у меня есть.

От ее слез я и сама расчувствовалась, так что вскоре мы обе плакали навзрыд, но вместе с тем освобождалась от тягостного чувства душа. Я подняла голову, глянула на небо и решила жить дальше. Наконец, появилось время переосмыслить свою жизнь.

Может, стоит прислушаться к отцу? Ведь родители, как оказалось, знают всё гораздо лучше меня.

Принять решение оказалось гораздо легче, чем следовать ему. Умом я понимала всё, а вот сердце продолжало страдать.

Боль разрывала меня на части каждый раз, когда взгляд падал на Кирилла и девчонок, которые вешались на него, совершенно не стесняясь. Но больше всего вызывало агонию не их внимание, а то, как он касался их: то за талию схватит, то за бедро, словно ему плевать на мои чувства. Я проходила мимо, стиснув челюсти и кулаки, тщательно сдерживала слезы, но в общежитии, когда оставалась одна, давала волю боли.

— Я съезжаю, Мил, — грустно улыбнулась подруге в один из дней.

— Куда? К родителям? — встрепенулась она, поднимая на меня взгляд, полный грусти.

— Нет, к себе, — покачала головой. — Хочешь со мной? Будем вдвоем жить.

Я ожидала, что она согласится, вот только вместо этого она призналась в другом.

— Прости, Айко, мне Сема предложил съехаться, я не хотела тебя оставлять, но раз уж ты сама уезжаешь, наверное, приму его приглашение, — говорила виновато, что мне категорически не понравилась.