— А откуда пожарники взялись на площади? — подозрительно поинтересовался первый. — Они что там делали?

— Так ведь их люди вызвали! Эти космиты как начали огнем палить — только искры на площадь полетели, могли и пожар устроить.

— И загорелось что-нибудь?

— Да нет, вроде не загорелось, но ведь могло! А тут вдруг вылезли эти… как их и назвать, не знаю, ноги как у жаб, а на мордах хоботы или, скорее, свиные рыла, аж до колен висят, а сами сверкают. Начали огнем людей поливать.

Хирург только собрался предложить первому секретарю, как главе городской власти, лично отправиться на площадь и лично удостовериться, что же там происходит, чтобы принять мудрое решение, но ему помешал пациент. Издав мощный рев, он опять повалился на койку.

— Что с паном? — в испуге бросилась к нему сестра.

— Скорее! — орал могучим голосом пациент. — Сестра, скорее же!

— Что скорее? — не поняла перепуганная сестра.

— Немедленно начинайте операцию! А пока дайте мне наркоз! Да побольше!

Привлеченные дикими криками, в дверях одноместной палаты столпился персонал больницы. Совершенно сбитые с толку, хирург с сестрой сразу же забыли обо всех пришельцах, ибо высокопоставленный пациент, до сих пор решительно отвергавший операцию, вдруг с невиданным пылом и жаром принялся требовать немедленной операции, причем неизвестно почему гневался и разъярялся. В принципе в больнице уже давно все было готово к операции и ничто не мешало приступить к ней немедленно, тем не менее больничный персонал заинтересовала такая внезапная смена настроения.

— Ведь вы же ни за что не соглашались на операцию! — напомнила хирургическая медсестра, лично потратившая много дней на уговоры.

— А теперь соглашаюсь! — капризно кричал пациент. — Немедленно подавайте наркоз!

— Куда вам его подавать? — не поняла сестра. — Наркоз больному дается на операционном столе.

— Никаких столов! — совсем разбушевался больной. — Сюда и немедленно! Подумаешь, немного больше посплю!

— Хорошо, хорошо, — успокаивал больного хирург. — Через полчаса приступим к операции…

— Какие полчаса?! — совсем вышел из себя первый. — Я требую прооперировать меня немедленно! Через полчаса будет поздно!

— Да что с вами? — рассердился врач. — Сделаем как положено, иначе вы потом будете… — Он запнулся, подыскивая слово покультурнее, но решил для пущего эффекта воспользоваться некультурным, зато сильным. — Иначе вы потом блевать будете!

— И буду! Я люблю блевать! — орал не помня себя пациент. — А вы, вместо того чтобы болтать, скорей приступайте к делу! Ведь за мной наверняка уже кинулись! И опять брать на себя всю ответственность… А вам приходилось отвечать за пришельцев? То-то! Неизвестно, что за люди, никаких указаний на сей счет из центра не поступало, долго ли до беды? Ни разу не имел дела с космитами и иметь не желаю! Плевать мне на них! Я тяжко болен, я в больнице, имею право спокойно подвергнуться операции! Я требую наркоза! Сестра, вы слышите, что я вам говорю?

Хирург только пожал плечами, и сестра помчалась за анестезиологом. Пришлось тому приступить к своим обязанностям в непривычной обстановке, но другого способа заставить первого замолчать не было. Вот так и получилось, что, когда председатель горсовета с заведующим отделом культуры бодрой рысцой вбежали в вестибюль больницы, интересующий их больной уже спал на операционном столе с блаженным выражением лица…

Директор школы, он же учитель математики, как раз вел урок в шестом классе, когда услышал крики в школьном коридоре. Прервав на полуслове объяснение теоремы, директор раздраженно взглянул на дверь — опять какие-то хулиганы нарушают тишину. Дверь в класс распахнулась, и вместо несовершеннолетних хулиганов в нее ворвался совершенно взрослый мужчина, жутко взволнованный.

— Я вас ищу, пан профессор! — крикнул он директору. — Бежим скорее! На рыночной площади, у автовокзала, приземлились марсиане! А они человеческого языка не понимают. Люди сказали — только с помощью математики с ними и можно пообщаться! А лучше вас никто не сумеет, вот эти самые, как на доске, всякие треугольники и прочее! Так что бежим скорее!

— Минутку, проще пана! — строго сказал директор, одним грозным взглядом усмиряя зашумевший было класс. — Взрослый человек, а такие шуточки у вас…

— Какие шуточки, разве я бы осмелился шутить с вами, пан директор! Святая правда, помереть мне на этом месте! А меня за вами люди прислали, говорят, у нас в Гарволине нет человека ученее пана!

Тут за спиной незнакомого нарушителя спокойствия показался очень хорошо знакомый директору ученик его школы, второгодник из восьмого класса, вечно прогуливающий уроки. Он поддержал первого посланца:

— Пан директор, там какие-то на рынок прилетели! Совсем не человеки, не пойми кто! И говорить по-нашему не умеют, люди сказали — с ними только математически и можно договориться! Пан директор, поспешите, ведь по-математически больше никто не умеет!

Директор все еще недоверчиво смотрел на нежданных посетителей и не знал, верить им или не верить.

— Ну, если это глупые шуточки… — грозно начал он, но подросток не стал ждать.

— Как же, тут не до шуток! — фыркнул он и, повернувшись, умчался, не дожидаясь директора.

Взрослый посланец продолжал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу в дверях класса. Видя, как ученики уже вскочили и приготовились мчаться на площадь, и понимая, что никакая сила их не удержит, директор, все еще сомневаясь, сам бросился к выходу. Спохватившись, вернулся к доске, схватил несколько кусочков мела и выскочил из класса. За ним с шумом и гамом повалили ученики. Сбившись в дверях, они образовали пробку. Самые нетерпеливые полезли в окна.

В один из домов на окраине Гарволина, в двери своей квартиры ворвалась запыхавшаяся девочка.

— Мама! — с порога крикнула она. — К нам марсиане прилетели! На автовокзале стоят.

— Так они на автобусе приехали? — с интересом спросила мать девочки, оторвавшись от чистки картошки.

— Да нет же! Они прилетели, на чем-то таком блестящем! И на рынке сели! Бежим быстрее, сама увидишь! Быстрее!

— Глупости какие говоришь! — рассердилась мама. — И вообще, что это ты домой прибежала? А как же уроки в школе?

— Какие уроки? Всю школу распустили, сам директор помчался к марсианам, будет им геометрию рисовать, они по— человечески не понимают!

Услышав про директора, мать сразу поверила и встревожилась. Бросив недочищенную картошку, она сорвалась с места и забегала по кухне, в панике восклицая:

— Езус-Мария, вот и марсиане прилетели! Это за грехи наши Господь посылает нам испытание! Стой, ты куда? Вот сетка, поможешь мне. Куда же другая запропастилась? Ах ты, Господи…

— Зачем сетка? — не поняла дочь.