– Именно так: позвонить, начать понемногу интересоваться его делами, здоровьем, работой, вообще жизнью. И заранее быть готовой к тому, что ты позвонишь, а он скажет: «мне некогда, я перезвоню». И два месяца не перезванивает. Он будет так вести себя не потому, что ему безразлична родная дочь, а потому, что долго не будет верить искренности и бескорыстности её намерений. Он не идет на встречу потому, что он не верит, что ты – такая молодая, современная, перспективная, – меня, такое чудовище, который на твоих глазах бил мать или пил, можешь простить, можешь уважать. Поэтому, с ним надо не «наладить», а «долго налаживать» отношения. Надо приучить его к тому, что, даже если он будет сбрасывать звонки, потом, когда я снова перезвоню, ни полуобидой, ни полутоном, ни полуинтонацией не покажу, что мне это было неприятно.

– Что можно еще сделать, кроме того что позвонить?

– Знаете, главные события в человеческих отношениях лежат не в плоскости психологии, а в материальной плоскости. Т. е. если не существует материальных отношений, то их как бы нет вообще. Налаживать отношения с отцом или с кем-то другим – значит начать принимать участие в его жизни, а для этого надо его жизнь знать. Где он сегодня был, кому звонил, успел ли пообедать, что с машиной, что там в его новой семье, что с деньгами, что со стоматологией. К этому всему надо приближаться постепенно, не испугав его внезапным таким шквальным натиском. Особенно, если отношений какое-то время не было, в каждом случае надо спрашивать то, что прозвучит естественно в данном приближении. И первый звонок после пятилетнего такого «бойкота» не должен включать в себя таких детальных расспросов. Лучше сказать: «Пап, знаешь что, я так страдаю, что мы с тобой не общаемся, хотела тебе просто позвонить и сказать, что я жива, целую». Уже достаточно.

И вот так к отцу постепенно «подкатываться», в хорошем смысле слова, приучать его к безопасности: «Мне от тебя ничего не надо, ни денег, ни квартиры, ни прописки. Мне просто нужно присутствовать в твоей жизни». В конце концов, этому отцу станет уже неестественно по-прежнему грубо и индифферентно с тобой держаться. Он потеплеет, он начнет с тобой общаться.

Но это будет вторичным результатом. А ближайшим будет то, что если ты на протяжении нескольких месяцев (тут не надо обольщаться, это инерционные вещи) будешь так в него вкладываться, тебя саму очень отпустит. Ты постепенно начнешь воспринимать его как объект своей опеки, а не как источник какой-то травмы или агрессии. И начнешь себя чувствовать гораздо более уверенной и с мужчинами, и вообще в мире. И это наша задача.

– А если насилие случается от мамы? Часто сейчас такое случается.

– Все то же самое. Удочерять маму. Механизм один и тот же. Она же детей лупила не потому, что она такая от природы, или потому, что дети этого заслуживают, а от ужасной неутоленности, от потерянности, от страха, она никем не поддержана, она в растерянности, она не знает, как быть.

– А если родителей уже нет?

– Это гораздо труднее. Надо делать все то же самое, но в виртуальном плане. Надо переосмыслить их образы в сознании. И реабилитировать эти образы, надо понять все то же самое про них. Вспоминая какие-то тяжелые эпизоды из детства, подумать: «в каком состоянии я сама должна была бы быть, что бы так себя вести со своими детьми или со своим мужем. В каком я должна была быть помрачении или отчаянии и т. д.» И оказывается, что мама была в таком состоянии.

Почему проделать это труднее, потому, что вся структура психики определяется структурой действия. Если ты начинаешь о человеке заботиться чисто физически, тогда его усыновить гораздо легче, чем если ты просто сидишь и что-то про него думаешь. Поэтому надо торопиться, пока родители живы.

– А уход за могилой, можно рассматривать как вариант?

– Нет, это уход за могилой, а не за ними.

Еще есть такой момент, связанный с ранней смертью родителя: когда ребёнок теряет родителя в раннем возрасте, им, как ни странно, это бессознательно воспринимается так: «меня бросили». Бессознательно формируется пониженное самопринятие: «В жизни родителя случилось что-то страшное, что-то чрезвычайно значимое. Более значимое, чем я. Вот если бы я был для родителя кем-то более важным, более веским, чем я есть, он, наверное, остался бы для меня жить». Разумеется, дети себе такими словами этого не проговаривают, но безотчётные ощущения примерно таковы.

Психолог Ирина Мошкова

– Распространено мнение: «бьет – значит любит». Каково Ваше отношение к таким проявлениям «любви»?

– Далеко не сразу один близкий человек поднимает руку на другого. Насилие в семье – результат отношений, поэтому необходимо разобраться, что же происходило в начале.

Когда люди только-только начинают свою семейную жизнь, их мотивация (то, ради чего они вступают в брак) еще не до конца выявлена. Человек иногда вступает в брак, не особенно размышляя, зачем он это делает. Просто влюбился, просто потянуло, разгорелась страсть. Человек редко отвечает себе на вопрос, почему он именно этого человека выбрал. Как правило, мы узнаем друг друга только в браке, когда начинается реальная совместная жизнь.

Муж первоначально весьма доволен своей супругой, он может восхищаться ее красотой, ему может нравиться, как она готовит или какая-то черта ее характера, или ее достижения по службе – одним словом, он может гордиться ее заслугами, достоинствами. В разговоре с друзьями он говорит: «А моя жена уже побывала в Америке» или «Моя жена знает три языка». На старте семейной жизни, когда люди еще влюблены, очарованы, женщина очень часто слышит в свой адрес похвалы, восторги, она видит, что муж гордится ею, радуется ее успехам и заслугам, и она, воодушевленная, продолжает развиваться в этом ключе: например, в своей профессии, уделяя ей много времени и сил.

Но так происходит до поры до времени. По мере развития супружеских отношений молодая супружеская пара начинает бывать в обществе: люди знакомятся с другими семьями, с родственниками, друзьями – то есть происходит смешивание кругов общения и той социокультурной среды, из которой произошли муж и жена. Наконец, у них формируется общая жизнь. Может случиться, что на каком-то этапе успехи жены будут замечены авторитетным, влиятельным лицом в присутствии ее мужа. И вот тут ситуация может необратимо поменяться! Похвала, восторги, высказанные этим посторонним лицом его жене, которые сам муж раньше не догадывался произнести в ее адрес, и принятые ею благосклонно, вызывают иногда в душе супруга бешеную ревность и внутреннюю горечь, досаду: ее заметили, ее похвалили, а о нем ничего не сказали. Он, получается, всего лишь приложение к своей замечательной жене, о которой идет такая хорошая молва.

На людях он сдерживается, но, вернувшись домой, супруг начинает проявлять по отношению к жене агрессию. Поначалу в виде высказываний: сарказма, издевок, намеков на флирт, которого у нее и в мыслях не было. Он может устроить сцену ревности, как будто она уже изменила. Он может в какой-то момент необоснованно повысить голос и шокировать свою жену неожиданной сменой поведения, для которого она часто не находит объяснения. Муж поворачивает ситуацию так, как будто она в чем-то виновата, и, возвращаясь домой, он хочет с нее взыскать. Жена в этой ситуации начинает оправдываться, приводить доказательства, «стучать кулаком в грудь» и говорить: «я не хотела», «я не имела в виду», «я его первый раз вижу».